– Конечно, мастер! – Кеноби умчался, Фимор принялся надевать доспех, сделанный по личному заказу Мандалора Фетта: не бескар, но сплав, не уступающий ему по прочности. Ведь их обоих давно уже приняли в почетные мандалорцы. Что ж… Посмотрим, так ли страшны Избранные, как в сказках сказывают.
Рампа опустилась, и Фимор с Кеноби сделали первый шаг на покрытую песком планету – а где-то впереди ярко сияла и звала звезда из чистой Силы…
Трудно стать богом
Как Оби-Ван ни старался, он никак не мог вспомнить, с чего все началось.
Практически идеальная память подводила, зияя дырами размером с галактику, он мучился, стараясь выковырять хоть крошку определенности, но все было тщетно. Оби-Ван мог вспомнить цвет матрасика кроватки, в которой спал в яслях, но никак не мог найти отправную точку, тот самый момент, после которого все покатилось лавиной с горы.
Впрочем, сам Оби-Ван склонялся к тому, чтобы считать началом Мелиду-Даан.
Это был ад на земле, во всех его чудовищных проявлениях, и он, мелкий, выброшенный пинком под зад недоджедай, считающий, что его дело правое и он сможет победить. А идущих за ним детей не волновали философские рассуждения и попытки разъяснения статуса от того, кто и сам не может внятно разложить по полочкам, кем он там теперь считается. Они шли за ним в пекло боя и истово верили в победу.
И они действительно побеждали.
Сам Оби-Ван тогда просто шел вперед, зная, что он – их единственная надежда, что без него шансы на выживание у детей потерявших всякую совесть и вообще человеческие качества взрослых жителей воюющей веками планеты нет совсем. Он шел и вырывал победу зубами и руками, истекая кровью, отдавая самого себя.
И, как ни странно… Они победили.
Потом было много чего: и возвращение в Храм и Орден, и бои разной степени сложности, и превозмогание… Много чего. Оби-Ван шел вперед и только вздыхал, мучаясь нехорошими предчувствиями.
Потом был Мандалор.
Год в бегах, когда убийцы поджидали за каждым кустом и камнем, а помощи не было никакой. А Сатин, поначалу такая гордая, считающая себя неуязвимой и неприкасаемой, потом все чаще называла его своей единственной надеждой на то, что доживет и вообще выживет.
Это был очень тяжелый год, который научил его многому: Оби-Ван узнал новую культуру, выучил язык и даже получил право носить доспехи и создать клан.
Тогда Сатин еще не плевалась, разговаривая на мандо`а, не устраивала геноцид, сгоняя людей с обжитых мест, не уничтожала свою собственную культуру, не впадала в ярость при виде доспеха… Тогда она еще могла считаться мандалоркой, пусть уже с натяжкой.
Оби-Ван восхищенно впитывал знания, учился, искал. Они всегда были чуть впереди своих преследователей, пока не вырвались из ловушек, пока не победили.
Он прощался, наполовину боясь, что она попросит его остаться, наполовину ужасаясь, что не попросит. Сатин так и не сказала те самые заветные слова, и Оби-Ван улетел на Корусант, утешаясь чувством долга, лишь изредка вспоминая золотоволосую герцогиню и все больше идеализируя ее в своих воспоминаниях. Что поделать, все разумные склонны закрывать глаза на некоторые вещи, и джедаи не исключение.
Потом было Набу. Королева не умоляла его о помощи, она приказывала, но что-то такое витало в воздухе, и бой с ситхом это только подчеркнул. Квай-Гон тоже не звал и не умолял о помощи, он тоже приказывал, и Оби-Вана колотило от навалившихся на него чувств, пусть он их и скрывал. Энакин тоже не просил. Вслух. Мысленно он просто орал, и Оби-Ван применил все свои знания и умения, чтобы добиться желаемого, и в конце концов заплел мальчишке падаванскую косичку.
Увы, люди зачастую не ценят то, что свалилось на них подарком судьбы, и Энакин лишь подтвердил это правило. А Оби-Ван только вздыхал и качал головой: он не собирался изливать душу и кому-то что-то доказывать.
Война свалилась на них, как лавина с горы: вот еще вчера они чешут языками в приемных покоях сенаторов и королей, а вот сегодня летят на кораблях навстречу смерти.
Оби-Ван пытался сделать что мог, зачастую рискуя собственными жизнью и здоровьем. Не всегда получалось, но он старался и все чаще ловил восхищенные и полные благоговения взгляды клонов, идущих за ним в бой.
Им везло: чаще, чем другим. Они выбирались из ловушек, в которых гибли другие, прорывались там, где вязли остальные, и все чаще и чаще Оби-Ван слышал тихое бормотание клонов, прикрывающих ему спину. И не только их.
И у него прибавлялось сил, открывалось второе, третье и черт знает какое по счету дыхание, пока в их окровавленные руки не падала вырванная у врагов победа.