Неизвестный еще раз словно сжал твердыми пальцами его плечи, осмотрел окружающее пространство и чуточку отодвинулся, не уходя вглубь сознания. Оби-Ван улыбнулся и встал.
Он не один.
Партизанская война шла с переменным успехом. Оби-Ван поначалу еще держался за насмерть вбитые в Ордене принципы гуманизма и самопожертвования, вот только окружающие это почему-то или не ценили, или понимали превратно. И когда благородно помилованный пусть бывшим, но все еще в глубине души правильным джедаем даанец едва не зарезал Оби-Вана в спину, убив напросившегося с ним мелкого мальчишку, неизвестный решительно перехватил управление их общим телом и одним точным движением метнул перехваченный в полете нож прямо даанцу в глаз.
Оби-Ван застыл в шоке, а неизвестный равнодушно выдернул клинок, приложил к сонной артерии Молодого пальцы, убеждаясь в смерти… и принялся обирать труп, попутно легко и просто добив второго раненого даанца. Ощущение ледяного концентрированного внимания пронизали тонкие нити вымораживающей ярости.
– Так нельзя. – Оби-Вана трясло от вида собственных рук, выворачивающих чужие карманы, сдирающих все нужное и складывающих в мешок. – Это… Джедаи так не поступают.
– Ты пацифист? – приятный баритон, похожий на ледяную реку, заморозил начинающуюся истерику. Оби-Ван сглотнул: он почти видел рослого, широкоплечего мужчину лет тридцати-тридцати пяти, блондина с голубыми глазами. Видение обрело глубину и четкость: мужчина в дорогом костюме непривычного кроя стоял, небрежно вращая в одной руке длинный узкий нож, а в другой держа черный искристый платок.
– Я? – растерялся Оби-Ван, во все глаза рассматривая своего соседа в голове.
– Ты пацифист? Джедаи – пацифисты? – терпеливо повторил вопрос блондин. Оби замотал головой, чувствуя себя особенно грязным и жалким по сравнению с этим великолепием.
– Нет! Джедаи – миротворцы!
– Хорошо, – прервал объяснения мужчина. – Миротворцы. Запомни, ребенок: «Хочешь мира, готовься к войне». Войну нельзя остановить сладкими речами. Ее можно только прекратить. И сделать это можно только силой.
– Но… Переговоры… – промямлил Оби-Ван. Неизвестный слегка усмехнулся, скупо и страшно.
– Пока ты будешь болтать, другие будут умирать. Потому что страдают невинные, когда руководство трусит принять тяжелое, но нужное решение.
– Какое? – тихо прошептал Оби, ежась от чудовищно хладнокровной рациональности.
– Выбить точечно тех, кто против заключения мира. Тогда остальные пойдут на переговоры. Минимальные жертвы, отсутствующие потери дружественного населения. Быстрое и гарантированное достижение поставленной цели.
Оби-Ван опустил глаза. Может, это и было рационально, оправдано и прочее… Но все в нем противилось пойти по этому пути. Хотя и понятно было, что другого выхода нет. Не хотят мелидцы и даанцы слушать малявок, отчаянно желающих мира. Не хотят. И не будут.
– Вы – ситх? – прошептал Оби-Ван, а его руки уверенно завязали мешок, подняли на плечи труп мальчишки, явно пользуясь Силой, а ноги зашагали в расположение Молодых. По воспоминаниям словно прошла волна, мужчина чуточку презрительно дернул губой.
– Я – Джейсон Борн. Лучший наемный убийца.
– Наемный? – уточнил Оби-Ван.
– И очень хорошо оплачиваемый. Мои услуги стоят дорого. Сколько стоят твои?
– Джедаи не получают плату… – начал было Оби-Ван, взгляд Джейсона наполнился скепсисом.
– Орден содержит Республика?
– Э… Да.
– Члены Ордена получают средства на расходы, личные и во время миссий?
– Да. Они небольшие…
– Вы получаете задания от Сената?
– Да, но…
– Никаких но, ребенок, – покачал головой мужчина. – Вы не автономны, подчиняетесь распоряжениям властной вертикали государства, исполняете приказы правящих органов. Обычные служащие. Как полиция и прочие службы. А то, что прикрываете положение дел религиозными нормами… – Джейсон пожал плечами, – идеалисты обходятся дешевле профессионалов. И их не жалко. Легко заменяются такими же.
– А вы? – в запале шагнул вперед Оби-Ван, сжимая кулаки.
– Я? – поднял бровь с видом превосходства блондин, небрежно пряча в нагрудный кармашек явно шелковый, судя по блеску, черный платок. – Я – специалист, который может позволить себе поработать из любви к искусству. Моя работа оплачивается по высшему тарифу, и не всегда деньгами. И у меня есть то, что подобные тебе растеряли: репутация.
Вокруг царила суматоха, тело Молодого забрали, Нильд и Сераси грызлись, как акк-собаки, малышня жалась по углам, и от вида этой убогой обреченности хотелось плакать.