Больше всего Оби-Ван любил, когда Король рассказывал сказки. О чудовищах и королях, о жертвах и охотниках, о жизни и смерти, о Лабиринте и его владыках.
– Запомни, Бен, – Король улыбался, и разноцветные глаза с разными зрачками сияли звездами. – Главное – определить правила. И иногда позволять избранным жертвам покидать Лабиринт живыми и с добычей. Это полезно для репутации.
– Иначе не будет желающих в него попасть, – серьезно кивнул Оби-Ван, улыбаясь в ответ на переливчатый смех Короля.
– Умничка. Настанет день, когда ты познаешь весь ужас и красоту Игры.
– Но ведь это ваш Лабиринт, – нахмурился Оби, глядя через окно на зеленые дуги и петли.
– Не волнуйся, Бен, – успокаивающе потрепал его по волосам Король. – Лабиринтов много, но не каждый достоин стать его повелителем.
– Я стану, – твердо сверкнул серебром глаз мальчик.
– В этом я никогда не сомневался, сын.
А потом пришло время, и Оби-Ван покинул родной Замок, отправившись изучать людей и прочих существ. Это было сложно, но интересно. Оби-Вану было тяжело, но он справлялся, пусть поначалу с переменным успехом, ведь где-то и когда-то прорастал на бесплодной ржавой земле мертвой планеты созданный специально для него Лабиринт.
– А если я захочу поменять Правила?
– Меняй. Ведь все правда…
– …просто с определенной точки зрения.
Догорающий в лаве почти труп дернулся в последний раз, замирая окончательно. Кеноби покачал головой, шагая в следующее место, где в реакторе распадался на части еще один ситх. Как он и думал. Значит… Пора поискать следующих добровольцев.
Йода спрыгнул с плеча вуки, донесшего его до корабля, и помахал лапкой, прощаясь. Неожиданное предательство клонов, рвущие Силу смерти джедаев – хвала Великой, достаточно редкие! Странные донесения и новости, непонятные приказы… Все это требовало немедленного расследования. Он почти дошел до корабля, когда твердь под ногами исчезла, и он провалился неведомо куда, приземлившись на каменную площадку с висящими на стене странными часами. Сидящая за столиком фигура в плаще с капюшоном подкинула на ладони разноцветные кости.
– Вы слышали легенду о Короле гоблинов, гранд-магистр?
Погода была ужасная…
I
Погода была ужасная.
Светило подозрительное солнце. По небу плыли подозрительные тучи. В животе бурчали и требовали свободы пирожки с весьма подозрительным содержимым: Реван небезосновательно опасался, что еще немного, и у него в желудке начнется полноценная революция. Рядом страдал Алек, за компанию совершивший налет на кухню. Бедолага тихонько подвывал, опасаясь сдвинуться с места: любое лишнее шевеление грозило нежеланными осложнениями.
Неожиданно послышались голоса наставников, и Реван с Алеком, переглянувшись, на полусогнутых поковыляли прятаться. Не дай Сила, попадутся на глаза, кто их, таких, в падаваны выберет? Забег кончился тем, что непонятным образом Реван, проползая по заброшенному коридору, наткнулся на замурованную нишу, из которой доносилось эхо Силы, не смог сдержать любопытство и тут же полез внутрь, забыв о досаждающем несварении. Итогом мучений стала маленькая золотая пирамидка с усеченной вершиной, от которой исходил концентрированный Свет.
Пирамидка манила, как маяк в ночи, и Реван, у которого тряслись руки от возбуждения, пробрался к себе, активировал голокрон, смутно понимая, что с его формой что-то не то, и был вознагражден появившимся хранителем. Явный джедай, судя по одежде, изящным жестом снял капюшон, оглядел разинувшего рот мальчика и расплылся в обаятельнейшей улыбке.
– Привет.
Реван сглотнул, вспомнил, что он вообще-то потенциальный падаван, поздоровался и принялся знакомиться с хранителем голокрона, оказавшимся Оби-Ваном Кеноби, членом Высшего Совета джедаев, Переговорщиком, дипломатом и вообще безупречным джедаем, умершим до того, как успел взять себе ученика. И теперь мастер джедай, пусть и в призрачной форме, просто жаждал передать свои знания и накопленную мудрость юному поколению.
Реван не возражал. Да и кто бы стал на его месте? Он только посетовал, что мастер Кеноби не сможет заплести ему косичку, и приготовился внимать.
Реван Силой поставил на место последний камень, размазал по щелям быстро сохнущий цемент и довольно вздохнул.