И сегодня там не было недостатка в посетителях в то время, как вошли Харикл и Ктезифон. В одной из комнат сидели и стояли несколько игроков в кости, горячо споря между собой о том, следует ли считать действительным падение только что кинутых кем-то костей. В соседней комнате другие, после сытного завтрака, вопреки обычаю, принялись уже за раннюю выпивку и для препровождения времени играли, конечно более для забавы, чем ради выигрыша, в чет и нечет или же занимались верчением поставленной ребром монеты, стараясь, в то время как она вертелась, остановить её лёгким прикосновением к ней сверху пальца. Во дворе шёл оживлённый разговор о достоинствах двух лошадей. Вопрос заключался в том, кому отдать предпочтение: коппскому ли жеребцу, купленному недавно одним из спорящих за двадцать мин, или санфорасу другого[62]. Оба владельца отстаивали с таким жаром достоинства своих коней, что можно было опасаться серьёзной ссоры. Но в это самое время всеобщее внимание было привлечено другим спором об заклад. Диск уже успел заменить своих убитых петухов и перепелов новыми, и в их числе был один перепел, который до сих пор оставался постоянно победителем в боях. Не одну мину выигрывал благодаря ему его счастливый обладатель и тем, конечно, ещё сильнее возбуждал честолюбие побеждённых. В эту минуту было предложено новое пари, и раб принёс уже подставку с кругом, в пределах которого должен был происходить бой. Молодой человек, побившийся об заклад в надежде на храбрость своей птицы, взял осторожно перепела, которого держал бережно под мышкою левой руки, и посадил в круг.
— Кто хочет биться об заклад, что птица эта не вылетит из круга, как бы её ни дразнили?
Нашлось сейчас же несколько охотников. Но как только кто-нибудь дотрагивался до неё пальцем или дёргал её за перья головы, птица быстро поворачивалась к дразнившему и приготовлялась к обороне. Но вот и Диск принёс своего перепела.
— Что ставишь, перепела или деньги? — спросил молодой человек.
— Я, разумеется, не проиграю своей птицы, — возразил Диск, — но, тем не менее я никогда не ставлю её в заклад.
— В таком случае, — вскричал первый, — пари на пятьдесят драхм.
Маленьких бойцов поставили в круг, и лишь только они увидели друг друга, как перья их взъерошились, и, растопырив крылья, они с яростью бросились один на другого. Не один из них не уступал; сколько раз бой ни возобновлялся, каждый оставался на своём месте или же занимал место противника; в течение некоторого времени трудно было решить, кому достанется победа.
— Ставлю ещё пятьдесят драхм против тебя, Диск! — вскричал один из стоявших и с страстным увлечением следивших за ходом боя.
Но едва успел он произнести эти слова, как птица Диска, словно возмущённая тем, что усомнились в её храбрости, бросилась с удвоенною силою на своего противника, так что тот, ошеломлённый внезапным ударом, после недолгого сопротивления бежал с места сражения.
— Побеждена! Побеждена! — закричало множество голосов.
Владетель побеждённой, схватив поспешно свою птицу, стал громко говорить ей на ухо, стараясь таким образом изгладить по возможности всякое воспоминание о крике победителя, между тем как сей последний, осыпаемый всевозможными похвалами, был с триумфом унесён Диском.
Харикл и Ктезифон, позавтракав, также присоединились к числу зрителей. Не тронулись только одни игроки в кости; шум в их комнате становился всё сильнее и сильнее; от слов дошло до дела. Все напали на одного пожилого человека, по-видимому, простого происхождения. Благодаря ли своему счастью, или же каким-нибудь непозволительным проделкам он выиграл все деньги, поставленные игравшими, а теперь находился в опасности лишиться всего выигранного. Безропотно, как спартанец у алтаря Ортии[63], выносил он сыпавшиеся на него со всех сторон удары. Готовый лучше пожертвовать жизнью, чем расстаться с выигрышем, он заботился только о том, как бы спасти свои деньги, часть которых он спрятал в складках своего хитона, а другую держал в судорожно сжатых руках. Но сопротивление его было тщетно. В то время как одни силою разжимали ему руки, другие рвали его одежду и обирали его, пока, весь избитый, с синяком под глазом и в изодранной одежде, он не бежал наконец из дому, провожаемый, при громком хохоте, толчками и пинками.
62
Из знаменитых пород лошадей более других известны две породы, имевшие клейма: Коппа и Сан, откуда названия
63
Ортия, или Ортозия, — одно из имён Артемиды. В Спарте во времена законодательства Ликурга существовал обычай приносить юношей в жертву Ортии.