Разговаривая таким образом, друзья достигли равнины, на которую смотрели с холма расположенные террасами дома Клеоны. Отдохнув здесь немного, они продолжали свой путь в Коринф.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Гетеры[17]
Солнце стояло уже довольно низко, когда друзья, пройдя лесок, состоявший из сосен и кипарисов, очутились перед могущественным городом, который, господствуя над двумя морями, лежал в то же время на перекрёстке двух дорог мира, перед городом, который своей двойной гаванью соединял восток с западом и северную Грецию с южной[18]. Гордый Акрополис возвышался в нескольких стадиях перед ними, скрывая от глаз главную часть города, расположенную у подножия крутого северного склона; некоторые же отдельные дома и виллы были рассеяны вплоть до южной равнины. Направо от дороги по обеим сторонам источника стояли каменные скамейки, манившие путника. Множество молодых рабынь, принадлежавших, вероятно, обитателям близлежащих домов, наполняли гидрии[19] прозрачной как кристалл водой, бившей тремя струями среди цветочных гирлянд, которые спускались на белую мраморную плиту и были поддерживаемы здесь барельефами, изображавшими миловидных мальчиков.
Друзья расстались близ этого прелестного местечка. Ктезифон, намеревавшийся искать гостеприимства в доме одного знакомого, повернул налево по направлению к воротам Сикионским, а Харикл пошёл направо по пути, ведущему сквозь оливковые и гранатовые рощи прямо к Краниону. Не имея вовсе друзей в этом совершенно ему незнакомом городе, он хотел остановиться в одном из таких домов, в которых путешественники за известную плату находили себе радушный приём. Друг его в Аргосе говорил ему про дом некоего Сотада, человека порядочного и очень внимательного к своим гостям. К тому же весёлому, любящему удовольствия молодому человеку было далеко не неприятно услышать, что женский персонал этого дома был настолько же очарователен, насколько и свободен в обращении с мужчинами, и что, так по крайней мере уверяли, эти красавицы давно уже были посвящены, при ярком свете факелов[20], во все тайны Афродиты; говорили даже, что хотя там и старались избегать жизни настоящих гетер, но что мать едва ли отвергала щедрую руку того, кто домогался ночных наслаждений с её дочерьми. Ктезифон предупреждал неопытного друга, он изобразил ему все опасности, которым здесь, в Коринфе, более чем где-либо, подвергался человек, неосторожно попавший в сети этих обольстительниц; он объяснил ему значение пословицы: «Не всякому идёт впрок поездка в Коринф» — и привёл в доказательство множество примеров, когда купцы оставляли всё своё состояние, весь свой груз и даже корабли в руках алчных гетер. Но Харикл обещал другу оставаться в Коринфе никак не более трёх дней, а за такое короткое время казалось невозможным потратить и десятой доли 2000 драхм[21], которые он вёз с собою. Поэтому-то он и направился в самом лучшем настроении духа к Краниону, вблизи которого жил Сотад.
Это было самое многолюдное место во всём Коринфе: здесь в вечнозелёной кипарисовой роще находились святилище Беллерофонта[22] и храм Афродиты. В этом древнейшем местопребывании богини более тысячи гиеродул[23] продавали свои прелести множеству стекавшихся сюда иностранцев, и, служа, таким образом, источником богатства для города и храма, были вместе с тем для легкомысленного купца гибелью более верной, чем всепоглощающая пучина Харибды[24]. Как бы в предостережение от опасностей, грозивших в этом месте, стоял здесь надгробный памятник Лаисы[25] с изображением львицы, держащей в лапах похищенного барана, — символ её жизни. Какое удивительное стечение обстоятельств: должно же было так случиться, что немного позже именно это место было избрано для могилы Диогена Синопского[26], чтобы таким образом пример противоестественного отречения мог служить контрастом этой развратной пышности. Удовольствия, здесь находимые, привлекали сюда ежедневно огромное число посетителей, как туземцев, так и иностранцев, а это стечение народа привлекало, в свою очередь, множество продавцов. Всюду бродили девушки, одни с хлебом и пирожками, другие с венками и букетами, мальчики с корзинами фруктов; все предлагали гуляющим свой товар, а может быть, и самих себя. Но если здесь искали только удовольствия и отдохновения, то улица, которая вела из гавани Кенхрея, представляла, напротив того, картину самой оживлённой деятельности. Здесь люди и животные были постоянно заняты перевозкой груза с кораблей в город или в Лехеон, гавань, лежащую на противоположной стороне, и обратно. Вы постоянно могли встретить здесь множество вьючных животных, доставлявших в город хлеб из Византии, целые ряды повозок, одна часть которых везла на запад вино греческих островов, другая же доставляла в города Греции не менее благородные растительные произведения Сицилии и Италии; здесь осторожно ступающие мулы несли любителям искусства в Сицилии тщательно упакованные мраморные статуи, художественные произведения мастерских Аттики; там везли для отправки на кораблях в города Малой Азии не менее ценные произведения Коринфа и Сикиона[27]. Какое множество великолепнейших и драгоценнейших продуктов заключали в себе эти бесчисленные ящики и тюки! Все благовония душистых полей Аравии, все произведения Индии: драгоценнейшие ткани, слоновая кость и редкое дерево, великолепнейшие, с необыкновенным трудом сотканные, ковры вавилонские, шерсть милетских овец, газовые ткани косских девушек — всё доставлялось сюда, в этот склад место половины мира.
17
Гетера по-гречески значит «приятельница».
Изображая жизнь греков, невозможно обойти молчанием этот класс женщин, который играл такую значительную роль в греческой жизни. Конечно, гетеры, за исключением одной Аспазии, никогда не пользовались уважением, и если на них не смотрели с тем презрением, с каким смотрят теперь на женщин, промышляющих подобным ремеслом, тем не менее относительно их всякий позволял себе всевозможные шутки и насмешки, вызываемые отчасти как бы самим законом, который дозволял по отношению к ним такие поступки, которые были строго запрещены относительно других честных женщин. Но это не мешало им составлять центр удовольствий и привлекать молодёжь. К такому поведению молодых людей общество относилось чрезвычайно снисходительно; даже люди женатые подобными вещами не роняли себя нисколько в общественном мнении, если только они не переступали всех границ приличия и уважения к своей жене. Можно даже заключить, что на отношения эти смотрели как на вещь весьма обыкновенную. Бесспорно, снисходительность эта объясняется нежеланием греков иметь многочисленное потомство. При решительной склонности греков к чувственным удовольствиям, составлявшей отличительную черту их характера, было бы весьма трудно избежать этого неудобства, если б они не искали подобных отношений вне семьи. Всех гетер вообще можно разделить на несколько категорий, и самой низкой из всех считалась та, к которой! принадлежали женщины, содержавшиеся в общественных домах, существовавших в Афинах как государственные учреждения. Впрочем, необходимо заметить, что учреждения эти облагораживались несколько тем, что они были соединены с служением Афродите. Так, при каждом храме этой богини содержалось некоторое число рабынь (гиеродул), красота которых составляла доходную статью храма. Ко второй категории относятся дома, в которых мужчины или женщины содержали как свою собственность девушек для той же цели. Случалось часто, что молодые люди, желая быть единственными обладателями девушки, которая им нравилась, выкупали её или же заключали формальные письменные договоры, которые закрепляли за ними права на неё в течение известного времени. В числе девушек, содержавшихся в подобных домах, находилось немало таких, которые попадали туда вследствие несчастных обстоятельств и по воспитанию, и по своему образу мыслей стояли гораздо выше ремесла, которым они принуждены были заниматься.
Наконец, было ещё множество отдельно живущих гетер, которые сами торговали своей красотой. К ним нужно причислить прежде всего многочисленный класс отпущенниц, среди которых встречались преимущественно флейтистки и кифаристки (т. е. игравшие на кифаре), приглашавшиеся на домашние жертвоприношения и на симпозионы. Эти женщины были по большей части в то же время и гетерами, и жилище их служило нередко местом сборищ для молодых людей. Многие из них отличались, может быть, красотою и остроумием, но те замечательные женщины, которые своим умом и любезностью, более чем красотою, приобрели такое большое влияние на свой век и своими отношениями с замечательными людьми составили себе историческую известность, те женщины не принадлежали к этому разряду. Аспазия и Коринфская Ланса, Фрина и Пифиониса были иностранками, а Ламия была дочерью афинского гражданина. Больше всего гетер было в Коринфе. Богатство и блеск этого города, а также и торговля его, привлекавшая туда постоянно множество богатых и легкомысленных людей, привлекали и гетер, рассчитывавших на богатую добычу, а храм Афродиты содержал более тысячи гиеродул. Ум, образование, остроумие и живость многих из гетер придавали особенную прелесть их обществу, и если женщины эти и не имели действительно серьёзного образования, тем не менее в сравнении с образованием других греческих женщин оно было весьма значительно. Некоторые из них, как, например, Леонтия, были даже слушательницами философов.
18
Коринф был расположен на перешейке, отделяющем Пелопоннес от материка Греции. Он имел гавани на двух противоположных морях. Одна из них называлась Лехеон, а другая — Кенхрея.
19
Гидрии — большие широкие глиняные сосуды с коротким горлышком; они употреблялись для того, чтобы носить воду. Особенность этих сосудов составляет третья ручка, посередине утолщённой части сосуда, с помощью которой было гораздо легче зачерпывать воду и поднимать наполненный сосуд на голову.
20
Здесь намекается на существовавший у греков обычай сопровождать с зажжёнными факелами брачное шествие из дома родителей невесты в дом жениха (о подробностях смотри примечание к главе XII).
22
Вот сказание о Беллерофонте: Главк, сын Сизифа, внук Эола, имел сына Беллерофонта. Беллерофонт попал в юности ко двору Прета, царствовавшего в Коринфе. Стеноебея, царица (она же Антея) воспылала к юноше любовью и неотступно всюду преследовала его, но, не находя ответа, оклеветала его перед супругом своим. Разгневанный Прет отослал Беллерофонта к тестю своему, ликийскому царю Иобату, с тайным повелением умертвить посланного. Царь назначил ему такие тяжёлые труды, при исполнении которых он неминуемо должен был погибнуть. Но боги стояли за невинного. Беллерофонту был послан крылатый конь Пегас. Богиня Афина научила его управлять им. С Пегасом Беллерофонт не только избежал всех опасностей, но даже поразил Химеру и избавил от этого чудовища целую страну. Затем он отразил многочисленных врагов Иобата и, между прочим, рассеял полчища амазонок. Тогда, возгордившись своими успехами, Беллерофонт вздумал взлететь на своём Пегасе до самого неба, и разгневанный Зевс, ниспроверг его на землю.
23
Гиеродулы были служителями мужского и женского пола в храмах; они исполняли низшие должности и со всем своим потомством принадлежали храму. Впрочем, в Греции они были далеко не так распространены, как в Азии, где, например, во времена Страбона в одном из храмов в Каппадокии находилось до 6000 гиеродул.
24
Харибда и Сцилла — чудовища, которые в древние времена олицетворяли бури и водовороты в Мессинском проливе, вызываемые столкновением различных течений.
25
Имя известной своей красотою греческой гетеры. Она жила в V в. до Р. X. в Коринфе и завлекала в свои сети лучших граждан города. Рассказывают, что она была убита в Фессалии в храме Афродиты женщинами, завидовавшими её красоте. Но эта смерть приписывается некоторыми и Лаисе младшей, жившей около 370 г. до Р. X. 2.
26
Знаменитый философ-циник Диоген родился в Синопе в Пафлагонии, откуда он должен был бежать в Афины. Здесь он примкнул к Антисфену, ученику Сократа, который проповедовал крайнее отречение от всех потребностей человеческих. С свойственной ему энергией и равнодушием к мнению людей Диоген старался в течение всей своей жизни доказывать истину философской теории, известной под названием цинизма. Во время своего переезда из Афин в Эгину, он попал в руки морских разбойников, которые увезли его с собою на остров Крит. Дорогою он ободрял и поддерживал своих упавших духом сотоварищей, а когда его выставили для продажи на рынке, то он сам себя предлагал покупателям, говоря: «Кому нужно купить господина?». Один благородный коринфиец купил его, поручил ему воспитание своих сыновей, а потом освободил его. Диоген продолжал свой прежний образ жизни, живя то в Афинах, то в Коринфе. Он дожил до 90 лет. После его смерти в 324 г. до Р. X. коринфяне воздвигли в его честь памятник, кроме того, ему был поставлен памятник и в Синопе.