Услышав это, обрадовался Египтянин и, пожав руку Херею, сказал ему:
— Ко времени приходишь ты ко мне, юноша, и к моей, и к своей собственной выгоде!
Сейчас же приказал он выдать Херею и Полихарму оружие и отвести им палатку. Вскоре он сделал Херея своим застольным гостем, а затем и своим советником, подметив его храбрость и его благоразумие, а кроме того, и честность, так как, будучи и от природы хорошим, получил Херей и заботливое воспитание.
Главной побудительной причиной, заставившей Херея выделиться, было его стремление отличиться перед царем, выказав себя перед ним не ничтожеством, а человеком, заслуживающим уважения.
Сразу же и проявил он себя на одном крупном деле.
Все давалось Египтянину легко: с набега он овладел Келесирией[181], и подчинилась ему и Финикия, за исключением Тира[182]. Тирийцы — народ воинственный, не желающий терять своей славы, приобретенной ими их храбростью. Опасаются они и опозорить Геракла, важнейшего у них бога, которому едва ли не одному только и посвятили они свой город. Полагаются они и на надежные условия самой местности: город их лежит в море и соединен с землей узеньким перешейком, что делает его почти что островом. Тир напоминает собой корабль, бросивший у берега якорь и протянувший на землю сходни. Тирийцам поэтому нетрудно отгородить себя со всех сторон от войны: стоит им только закрыть ворота, и, окруженные морем, они для сухопутного войска становятся неприступны. А с моря от нападения триер защищены они прочными стенами, и как доступ в дом запирают двери, так доступ в Тир запирается его гаванями.
И вот, все кругом неприятелем было взято, а тирийцы одни относились к египтянам с презрением, продолжая хранить дружескую верность Персу. В досаде на это, Египтянин созвал совет и впервые тогда пригласил и Херея на заседание.
— Союзники! — так обратился к собравшимся Египтянин. — Союзники, ибо друзей своих не могу же я называть рабами! Вы видите безвыходность положения. Как корабль, захваченный противным ветром, задержаны в нашем быстром движении вперед и мы неподатливым Тиром. А спешит, как мы слышим, и царь[183]. Итак, что же делать нам? Тира не можем мы ни взять, ни обойти. Как стена стоит перед нами он, загораживая собою от нас всю Азию, и я склоняюсь к решению уходить отсюда как можно скорее, прежде чем присоединятся к тирийцам персидские силы. Нам угрожает опасность быть захваченными на вражеской земле. Но укреплен Пелусий[184]: там[185] не страшно нам нашествие ни тирийцев, ни мидян[186] и никого другого на свете. Непроходимые лежат там пески, узка ведущая туда дорога, там наше море и благоволящий египтянам Нил.
Общее последовало после этой его речи настороженное молчание. Уныние охватило всех. Осмелился заговорить один лишь Херей:
— О царь! Ведь истинный царь наш ты, а не Перс, этот отвратительнейший на свете негодяй! Ты огорчил меня, помыслив на празднике победы об отступлении. По воле богов мы же побеждаем! И мы овладеем не только Тиром, но и Вавилоном. На войне много бывает трудностей, перед которыми не надо отчаиваться, а, приступая к которым, всегда надо иметь перед собой добрую надежду. А тирийцев этих, которые теперь смеются над нами, я голыми доставлю тебе в оковах. Если не веришь, то отступай, предварительно заколов меня в жертву, потому что, пока я жив, я участвовать в бегстве не стану. Если же ты непременно хочешь бежать, то оставь со мной немного людей, добровольно готовых остаться:
Стало каждому стыдно не присоединиться к мнению Херея. А царь, изумившись его отваге, предоставил ему отобрать из войска столько людей себе, сколько будет ему угодно. И Херей отобрал, но не сразу: вмешавшись в ряды бойцов и приказав то же самое и Полихарму, начал он искать сперва, нет ли эллинов в войске, и действительно, нашлось их немало среди наемников. Из них-то Херей и отобрал для себя лакедемонян, коринфян и прочих пелопоннесцев. Нашел он и около двадцати сицилийцев. Образовав таким образом отряд численностью в триста человек, он выступил перед ним со следующего рода речью:
180
Илиада, п. XXII, ст. 304–305: слова Гектора перед смертельным поединком его с Ахиллесом.
181
Келесирия, или, дословно, «глубокая», т. е. находящаяся в долине, «Нижняя Сирия», страна, расположенная между горами Ливаном и Антиливаном.
182
Главный, а в описываемую эпоху, т. е. в V в. до н. э., и очень важный как в военном, так и в торговом отношении город.
184
Главная египетская крепость в северо-восточной части Египта, защищавшая страну от нашествия врагов со стороны Азии.
187
Перефразировка слов Диомеда, обращаемых этим героем к Агамемнону в Илиаде (п. IX, ст. 48–49). Агамемнон, старший князь греческого союзного войска и его военный руководитель, отчаиваясь взять Трою, малодушно на совещании вождей предлагает бежать (ст. 27 сл.): «должно бежать, — говорит он, — возвратимся в драгое отечество наше; нам не разрушить Трои, с широкими стогнами града» (перев. Гнедича). Диомед возмущен этим предложением. Пусть бежит, кто хочет, так заявляет ои Агамемнону: он, Диомед, и его друг Сфенел вдвоем останутся биться под Троей: «Я и Сфенел остаемся и будем сражаться, доколе Трои конца не найдем; и надеюся, с богом пришли мы!» (ст. 48 сл.).