Необходимо заметить, что общего названия применительно ко всему жанру античный мир не знал и что выражение «античный роман» является современным нам термином. Античный мир обозначал этот вид литературы выражениями описательными, такими, как «повесть», «повествование», «рассказ», «деяния», «действие». Подобного рода «повестью», или, употребляя греческое слово, «диегемой», является и роман Харитона, рассказывающий о сиракузском юноше Херее и сиракузской девушке Каллирое, страстно любивших друг друга и оставшихся верными друг другу в любви, несмотря на множество испытаний, выпавших на их долю. Эта повесть отличается, между прочим, еще той особенностью, что ее сюжет связан до некоторой степени с историческими фигурами и событиями далекого прошлого: отцом героини является, согласно фабуле Харитона, Гермократ, знаменитый политический и военный деятель сицилийского города Сиракуз эпохи Пелопоннесской войны, наголову разбивший в 413 г. до н. э. в сиракузской бухте афинский флот. Другое историческое лицо, выведенное в романе, — это персидский царь Артаксеркс. Повесть Харитона, иными словами, оказывается одним из древнейших в европейской литературе «историческим» романом.
От некогда обширной античной романической литературы дошли до нас скудные остатки, принадлежащие сравнительно поздним временам античности. Главнейшие из них следующие: 1) повесть «О Херее и Каллирое» Харитона, времени около начала II в. н. э.; 2) «Эфесская повесть» Ксенофонта Эфесского, приблизительно II в. н. э.; 3) «Левкиппа и Клитофонт» Ахилла Татия, конца III в. н. э.; 4) «Эфиопская повесть» Гелиодора, около III в. н. э.; 5) «Дафнис и Хлоя» Лонга, неопределенной даты: вероятно, II или III в. н. э.; 6) «Лукий или осел» Псевдолукиана, вероятно, II в. н. э.; 7) «Золотой осел» Апулея, на латинском языке, должно быть, тоже II в. н. э.; 8) «Сатирикон», приписываемый Петронию, тоже на латинском языке, предположительно середины I в. н. э. Кое-что из этой литературы дошло до нас в пересказах или кратких эксцерптах, еще меньше в небольших папирусных отрывках. Среди последних наибольший интерес представляют папирусные отрывки самого древнего из числа известных нам греческих романов, повести о царевиче Нине, сохранившейся, правда, в весьма фрагментарном виде: папирусные отрывки принадлежат последним десятилетиям I в. до н. э. или самому началу I в. н. э.
Для античного романа типичны сюжеты, в которых действуют лица разнообразных характеров и где повествование движется изображением контрастных чувств, переживаемых выступающими в нем персонажами. Течение рассказа отличается в них постоянной сменой внезапных событий, то горестных, то приносящих радость, завершение же рассказа неизменно имеет благополучный исход. Такие сюжеты бесспорно были известны еще в эпоху Цезаря, чему ясным свидетельством служит текст трактата Цицерона «de inventione» (1, 27) и близкое этому тексту место в одном из древнейших руководств по теории речи, так называемой «Реторике к Гереннию» (1, 13),[231] описывающей среди прочих и этот вид повествования. Хорошо знакомую нам по позднейшим античным романам сюжетную схему встречаем мы даже у Плавта:[232] мы вправе на этом основании предполагать, что сюжеты такого рода известны были и ранее, во II и III вв. до н. э., хотя ни греческих, ни латинских романов до нас от того времени не дошло.
Сюжет сам по себе еще не определяет жанра, но буржуазная филология XIX в. если не исключительное, то во всяком случае преимущественное свое внимание направляла именно на сюжет, надеясь через тщательное его изучение вскрыть генетику самого жанра. Наряду с сюжетом романа усердно изучались и его поэтика, а также и его речевая форма, главным образом со стороны стиля, особенно реторические места текста. К оценке античного романа по существу, к попытке выяснения тех социальных факторов, т. е. тех реальных общественных сил, какие вызвали новый литературный жанр к жизни, буржуазная филология XIX в. еще не подходит. Подобного рода совершенно одностороннее внимание к одной только внешней форме, естественно, влекло за собой неизбежную ограниченность выводов, а во многих случаях и прямую ошибочность их.
231
Подробное сопоставление текста Цицерона и текста «Реторики к Гереннию» см. в книге Рейценштейна (R. Reitzenstein. Hellenistische Wundererzählungen. Leipzig, 1906, стр. 92 сл.).
232
Так, монолог Палестриона в «Хвастливом воине» (стрк. 79 сл.) развивает типичную фабулу романа. Подробнее об этом в моей статье «Трагедия Еврипида „Елена“ и начала греческого романа» в «Ученых записках ЛГУ» (1938, № 20, Серия филолог. наук, вып. 1, стр. 210 сл.).