Я украдкой пробираюсь в угол и ем одна – надеюсь, в последний раз.
С наслаждением поедая лосося и спаржу (спасибо, что в моей порции нет гуидаков), я обнаруживаю, что мой телефон снова поймал Сеть. Эви прислала еще одно сообщение и рассказывает новые детали. Они с Рэйфом целовались «как безумные» после вечеринки. Конечно, я ужасно волнуюсь за нее, но меня еще сильнее интригует другая часть сообщения – Джек не мог понять, почему я ушла так рано. Как только она сказала ему, что я ушла, он ушел тоже.
Правда? Вот если бы я не сделала тогда поспешных выводов и не устроила истерику из-за Александры. А теперь он будет думать, что я совершенно неадекватная. Ну, на самом деле он думал так уже после того эпизода с пивом. Я собираюсь позвонить Эви, чтобы узнать больше, но тут Салли Симс объявляет, что до следующего мероприятия осталось две минуты. Отвратительно. Если бы я знала секретные коды от лаборатории внизу, я бы спряталась там вместе с Руби.
Я запихиваю в себя остатки обеда, иду к конференц-залу имени Уотсона и Крика и усаживаюсь там на один из стульев, расставленных по кругу. Роза вбегает в зал на последней минуте, ее лицо кажется бледным. Как странно. Я видела ее какой угодно, но только не подавленной. Подозрение вспыхивает в моем сознании. Я пытаюсь разглядеть, нет ли у нее повязки на руке, но рукава ее рубашки скрывают любые улики – как и у меня.
Джо призывает всех к порядку.
– Отличная работа на пляже, ребята! Что вам больше всего понравилось?
Руки тянутся вверх; называют воду, охоту, солнечный свет и все такое прочее. Покончив с запланированным снятием напряжения, Джо переходит к психотерапии.
– Есть желающие поделиться чем-то новым со времени нашей прошлой встречи?
Мы переглядываемся в неуютной тишине, и наконец берет слово девочка по имени Киэра. У нее рыжие волосы, но перед этой встречей она покрасила их в золотистый у корней, и теперь кажется, будто у нее голова горит. Она жалуется, что ее родители посвящают почти все время ее брату Якобу, в генах которого обнаружена болезнь Хантингтона.
Зацепившись за эту тему, Джо спрашивает остальных, завидуем ли мы вниманию, которое наши родители изливают на наших братьев и сестер. Для меня не проблема, что мать зацикливается на Сэмми. Ведь и я сама так делаю.
От предстоящей необходимости говорить о чем-то перед группой мои внутренности стискивает знакомое ощущение. Похоже, «харизма» еще не заработала. Пусть лучше Хлоя говорит. Один за другим все болтают о том, как ужасно, когда все тебя игнорируют, если рядом твои братья и сестры. Вот же детский сад.
Кода наступает очередь Шейна, он вытягивает вперед свои длинные ноги и говорит:
– А я не против, когда моей сестре уделяют внимание.
Джо поднимает свои густые брови.
– Правда? Будь честным. Ты среди друзей.
Шейн ухмыляется.
– Да? Знаете, когда люди замечают ее, они замечают и то, как я помогаю ей. Знаете, как это впечатляет девиц, которые думают, что я святой?
Парень, сидящий рядом с Шейном, «дает ему пять».
Джо хмурится.
– Так ты используешь болезнь своей сестры, чтобы цеплять девушек?
– А почему нет? Мы оба в выигрыше.
Без тени улыбки он смотрит в мою сторону. Я поднимаю взгляд к потолку.
Джо трет подбородок.
– Ладно, я думаю, что ты вполне имеешь право поискать светлые стороны в своей ситуации. До тех пор, пока ты никого не эксплуатируешь.
Шейн усмехается.
– И как стратегия отхода тоже отлично срабатывает. Когда мне становится скучно, я могу сделать вид, что настолько обеспокоен состоянием моей сестры, что не могу выделить время на отношения.
Несколько парней давятся от смеха вместе с ним. Остальные сидят с отвисшими челюстями.
Джо окидывает взглядом группу.
– Что остальные думают по этому поводу?
Его взгляд останавливается на мне.
– Эйслин, скажи нам первое, что придет в голову.
И я выпаливаю:
– Уродец.
Господи, я и правда сказала это?
Вся группа смеется – кроме Шейна. Джо хлопает в ладоши, пока мы не утихнем.
Потом он говорит: