Я подхватила сумку и вышла из раздевалки.
Тренер Клуба сопровождал меня до дверей. В приемной, уставленной кожаными диванами с квадратными подлокотниками, на металлических ножках, и кофейными столиками, с разбросанными по ним журналами типа 'Долгожитель' или 'Седое здоровье', было тихо как в библиотеке. Лишь в отдалении гремели зажигательные мотивы сальсы - многие игривые жмурики были не прочь встряхнуть тем, что осталось от их пятых точек. А кому еще танцевать в девять утра? В это время люди либо работают, либо умирают. Мир наполовину состоит из смертей; вторая его половина - работа. Ни первое, ни второе не входило в планы стариков. Они не считали перламутровый бизнес работой. В самом деле, разве это работа? Бизнес - это... просто бизнес, блин. Знаете, я в каком-то роде завидовала их беззаботности, в которой они болтались, как котики в корзине.
- Хотелось бы чаще лицезреть вас в Клубе, Харизма, - сказал Манго, тренер Клуба.
Проблема с Манго в том, что он вежлив. Чересчур вежлив. Неестественно вежлив. Вторая проблема - это не напускное. Он смотрит вам в глаза, когда говорит с вами, и если у вас вместо сердца - крошащаяся от любви пышка, вам непременно захочется прижать его к груди и запустить в эти золотые кудри стайку рыданий. Когда Манго улыбается, он словно бы смущенно прикусывает нижнюю губу. Уточнение: в гигиенической помаде, пухлую, будто ужаленную пчелой, губу.
Третья проблема с Манго - это тоже не напускное.
Первая и единственная проблема с Харизмой Реньи - меня подобным не пронять.
- Словом 'лицезреть' уже никто не пользуется, Манго.
- Можно задать вам один вопрос? - Его смуглое лицо точно подсвечивалось изнутри россыпью лампочек, таких же, как по кромке бассейна.
- Как тренер отчаявшемуся хромому клиенту?
- Вы отчаявшаяся?
По крайней мере, он не стал отрицать, что я хромая. Если бы стал, наш разговор на этом закончился.
Однажды меня назвали 'хромоножкой'. Да, я хромая девушка, но, во имя любви к Господу, кредиту, распродажам и керамическим щеночкам, не надо этих ярлыков вроде 'хромоножки', ладушки?
Моя улыбка стала на километр шире:
- Ладно, скорее, не я, а мой врач. Хотя он и продолжает тараторить, что верит в меня. - Я посмотрела на часы. Мне было решительно плевать, как это смотрелось со стороны. Вежливость иногда перестает быть одной из моих определяющих черт. - Какой вопрос, Манго?
Мимо нас, шлепая задниками вьетнамок по морщинистым чистеньким увлажненным пяткам, продрейфовали два старика. На одном были салатовые шорты, через руку перекинуто полотенце с логотипом Спортивного Клуба. На другом - футболка с надписью 'Невыездной из Кайфландии'.
- Ты меня уел, хвастун. Думаешь, из тебя выйдет хороший танцор сальсы? - протрещали Салатовые Шорты. Рука в старческих пятнах метнулась назад и подтянула шорты обратно на костлявую бледную задницу. Там, под этими шортами, оружие массового поражения.
Невыездной из Кайфландии отмахнулся:
- Я всегда так думаю, когда выпиваю!
Скрипуче хихикая, старики скрылись за дверью с надписью 'Массажная'.
- Сложно ли получить лицензию чтеца? - спросил Манго.
Фокус в том, что вы начинаете по-настоящему видеть человека, когда он спрашивает у вас о лицензии чтеца.
Манго все еще оставался загорелым, белозубым красавцем с шестью кубиками пресса, но в то же мгновение, как этот вопрос сорвался с его блестящих губ, он стал чем-то большим и одновременно чем-то меньшим, если вы понимаете, о чем я.
- Достаточно трудно, - ответила я, - но при благоприятном стечении таких факторов, как упорство и везение, вполне возможно. Почему вы спрашиваете, Манго?
Он вновь улыбнулся этой своей потрясающей улыбкой, но теперь за ней что-то было. Я назову вещи своими именами: неловкость.
- Я просто подумал, вы как никто другой сможете обрисовать реальное положение вещей...
- Хорошо, Манго, я поняла. Что вам сказали в Районной администрации?
- Что, если я подам заявление, мне придется запастись терпением, - выпалил он и этак ошарашено уставился на меня, как если бы я только что сказала, что его левая икроножная мышца мне не импонирует.
- Значит, вот как это нынче называется - 'запастись терпением', - фыркнула я. - Вы стучитесь в сплошной бюрократический лабиринт, все верно. Я не понаслышке знаю о служащих администрации. Шесть лет назад получение лицензии не было такой головомойкой, в которую ее превратили после дела Рождественского. Но, стоит отдать этим подонкам должное: тогда тоже хватало подводных камней.
- То есть не надо и пытаться?
Я пожала плечами:
- Почему же? Стойте твердо на земле и не сдавайтесь.
На его щеке была родинка, глаза - светло-голубые, как два аквамарина, плюс белый цвет с голливудским шиком оттеняет бархатистую смуглость его кожи. Я не хожу ни в какие солярии, я смуглая от природы, так что, пожалуй, мне тоже идет белый, но я редко проверяю это на практике.
Манго улыбнулся. Это была та улыбка, которую я наблюдала на его лице в лучшем случае три раза в неделю.
- Спасибо, Харизма, приятно слышать от вас ободряющие слова.
Я мысленно прокрутила фразу: 'Приятно слышать от вас ободряющие слова' и невольно передернула плечами. Повтори Манго эту фразу еще хоть раз, и у меня кровь из ушей пойдет.
Я вновь глянула на часы:
- Не хочу показаться грубой, но мне действительно пора.
Он выставил руки ладонями вперед; ладони были неестественно светлыми на фоне всего этого загорелого произведения искусства, но все же не такие белые, как зубы.
- Конечно, конечно, без проблем! Спасибо, что уделили мне минутку.
А вот это уже напускное, спасибо-пожалуйста.
Я обернулась и, глядя на Манго снизу вверх, сказала:
- Ясно. Вы никому не говорили.
Манго прикусил губу и сглотнул - достаточно громко, чтобы я услышала.
- Если в Клубе узнают, меня уволят.
Мой тренер смотрел на меня, как ребенок, узнавший, что Зубной Феи не существует; как старик, пытающийся смириться с мыслью, что заседание (читай - попойка) местного клуба шашек переносится.
Черт, такими темпами я отсюда никогда не уйду. Бесплатная консультация для бронзового Аполлона: бесстрашного, когда речь идет о вонючей белковой бурде в стакане, но до чертиков напуганного, как бы кто не узнал о горько-сладкой начинке под всей этой глыбой мышц.
Я закатила глаза:
- Да, дерьмо не ново, страх людей перед неизведанным, бла, бла, бла. Манго, насколько ярки ваши видения?
Чем сильнее чтец, тем больше боли причиняет процесс чтения. Словно ваш череп вдруг становится стеклянным, на стенках которого начинают вспыхивать цветные, до рези в глазах четкие картинки. Мозг будто заливают горячим вязким бульоном, в который, вместо жирного мяса и костей, добавили прошлое и настоящее человека. Человека, о котором одним прикосновением вы узнаете все, я имею в виду, буквально все - больше, чем вы можете себе представить. Я просто знаю, о чем говорю.
- Достаточно яркие.
Я покачала головой, и собранные в хвост волосы зашуршали по куртке.
- Насколько? - повторила я.
Его взгляд затуманился, и он затараторил:
- Штрафы за парковку госпожа Элеонора складывает в жестянку из-под полуфабрикатов 'Дядя Овощ', а по выходным ставит пластинку Бинга Кросби и вальсирует голой по квартире, а потом к ней приходит старик из двадцать шестой квартиры и...
Я подняла руку, обрывая его.
- Манго, вам нужна проклятая лицензия больше, чем белковый коктейль. Если вы будете продолжать в том же духе, вы свихнетесь.