Осмотру подвергались не только большие доты у основных дорог, но и мелочь, тяготеющая к населённым пунктам. И мелочи этой было довольно много по местным меркам. Местечковые оборонительные сооружения в основном состояли из траншей с бетонными перекрытиями. В дополнение к ним шли крохотные доты на бойцов со стрелковым оружием. В таком сооружении какой-нибудь пулемёт мог вести огонь через прорезь в железной перевёрнутой миске, имеющей метра полтора в диаметре. Дополнительное оборудование: телефон, горшок, умывальник, койки, аккумулятор, вентилятор, лампочки и спиртовая печка. При желании можно выйти в траншею, чтобы бабахнуть из миномёта или ещё чего-то по вкусу. Сам "тазик" можно поворачивать, но лишь вручную.
Но сейчас начальство осматривало размещение "партизанской" бригады на марше. Президент антисоветского региона, Швароков Леонид Семёнович, возжелал сам взглянуть на первые результаты эксперимента с призывниками.
- Табор какой-то, - было его первым впечатлением.
- Ну, что Вы!... Это граданский обоз, сама военная часть пока представлена лишь приданными этому обезьяннику офицерами. Вон там, видите, ставят фундаменты уже для бригады? Подойдут солдатики - и сразу будут заселяться.
- Потом всё так же шустро разберут?
- Не всё. Есть несколько базовых лагерей, где здания из брёвен поставлены и есть приличные склады. Конкретно здесь уберут всё, кроме туалетов и ям для мусора. Но уберут не сразу, а примерно на неделю оставят фундаменты и охрану. Это на тот случай, если бригаде понадобится вернуться.
Глава 7
Весной власть решила, что со смертностью вышел некий перебор и выживших отселила ближе к Тюмени. Здесь уже явно пахло цивилизацией: двенадцать часов на вёслах - и попадаешь в посёлок с магазином, медпунктом и уполномоченным от НКВД. Любопытно, что почти все жители посёлка оказались раскулачены, но сослали куда-то из них лишь парочку. И школа... Единственное каменное здание... Ранее служило кому-то домом. Однако, главное в школе не здание, а учителя, конечно. Здесь весь педагогический коллектив, исключая учителя немецкого, набран был из Ленинграда. Прямо из питерских школ. А вот немецкий язык вёл по совместительству вечно пьяный тракторист, который в Первую Мировую оказался в плену, ... ну, а ныне и в ссылке, соответственно, как возможный шпион и вообще человек, видевший забугорную жизнь. И лишь только поселенцы решили, что жизнь стала налаживаться, как грянул скандал - пришли вести о пришельцах из будущего, в котором СССР вымер, а буржуазия захватила власть. Мало того, сталинские репрессии, оказывается, были осуждены, и, что особенно забавно, осуждены самими же коммунистами задолго до краха Союза. Весь посёлок напрягся и с нетерпением ждал смерти Сталина с последующим расстрелом Берии, хотя, конечно, тринадцать лет - срок большой.
- Не особо надейся, Трофимушка, на тринадцать лет! При харьковских-то медиках упырь лет двадцать теперь протянет, - излагала своё видение политического момента мать.
А вот в войну с Германией мало кто верил, ведь конечный итог известен и Гитлеру...
Летом же Трофим получил большую посылку от благотворительного фонда с загадочным наименованием "Тельбесская шконка" и не менее загадочным уставом сей почтенной организации, выписка из которого (фонд отчитывается только перед жертвователями и только по расходу пожертвованных средств) была найдена в куче вещей уполномоченным НКВД, в присутствии которого и вскрывался подарок. Ничего запретного милиционер не нашёл, за что и был пожалован бутылкой водки. Он же предположил, что вещи через фонд выслали родственники-пришельцы, которые пока не хотят светиться.
А к зиме Трофима вместе со всей роднёй вновь переселили. Теперь это был колхоз НКВД километрах в пятидесяти севернее Омска и запах цивилизации резко усилился. Поселили в полуразвалившейся старой школе, а места под усадьбы обещали выделить весной. До весны стоило заготовить срубы. Зимой, конечно, местность видно плохо, но речка была, а вокруг, по рассказам местных, хватало рыбных озёр. И, наконец, главное.... За две недели до конца сорокового года пришла ещё посылка от всё того же фонда.
Колонна из четырёх тягачей уже почти в вечерних сумерках неторопливо вползла на площадь перед правлением. Честно говоря, другой площадки, хоть как-то очищенной от снега, больше и не было. Местный оперуполномоченный НКВД выбрался из кабины головной машины и, в компании одного из пришельцев, заметно хромая потопал в правление. Народ советский, представленный детьми и мужчинами, сразу заторопился к той же площади с целью поглазеть на командированных. Женщины так же подтянулись, но чуть позже, ведь нельзя предстать перед чужими людьми в том виде, в котором только что кормила поросёнка. Минут через десять секретарша председателя привела Трофима, как получателя груза, и его родственников.