— А если бы у Кэтрин была твоя подруга Одетта? — прямо сказала я.
Он встревожено поднял голову.
— А она у нее?
— У нас есть основания так думать, и именно поэтому нам нужна ваша помощь, — ответила я.
Астрид кивнула.
— Для начала, может быть, вы знаете способ остановить Кэтрин?
Некоторое время он молчал, обдумывая наши слова.
— Ты действительно думаешь, что Одетта может быть у Кэтрин?
— Как я уже сказала, у нас есть основания полагать, что так оно и есть, если только Одетта не нашла способ сбежать от нее, — твердо сказала я. Возможно, это как раз та информации, которая нам нужна, чтобы заставить его все расказать.
Он озабоченно постучал себя по подбородку, и в его глазах мелькнуло внутреннее смятение. Он, очевидно, знал, что не должен был говорить нам такие вещи, но его друг был в опасности, и мы были рядом, готовые помочь.
— Ну… ты всегда можешь сообщить об этом одному из детей Хаоса, лицом к лицу, и попросить их остановить ее. Во всяком случае, это нелегкая задача.
— И как же мы сможем это сделать? — переспросила я.
— Ну, тебе придется вызвать одного из них, — ответил он.
Я кивнула, изображая полное неведение.
— А если бы мы могли это сделать?
— Ну, ты будешь либо невероятно храброй, либо невероятно глупой, — ответил он. — Призывание больше не делается, потому что оно несет в себе огромный риск. Дитя Хаоса часто просит о сделке в обмен на то, что его призовут, и они могут попросить почти все, что захотят. Имея это в виду, уровень сложности также зависит от того, кого вы призываете.
— Э-э… давайте возьмем например Эреба, — предложила Астрид, бросив на меня заговорщицкий взгляд.
Он натянуто рассмеялся.
— Забудь об этом. Ты не можешь выбрать ничего хуже.
— Ну, а есть ли заклинания, чтобы вызвать других детей Хаоса? — решительно спросила я.
— Есть, но у меня их нет. Единственным человеком, который мог бы знать о них, была бы Одетта, но если она с Кэтрин, то неизвестно, где она сейчас может быть и в каком состоянии. — Он бросил на нас предостерегающий взгляд. — С другой стороны, я бы все равно не советовал тебе пользоваться этими заклинаниями, даже если бы тебе помогла Одетта. Призыв — это не то, к чему следует относиться легкомысленно. Это в лучшем случае чрезвычайно опасно, а в худшем — смертельно опасно.
— А если их позовут, они послушают, что мы им скажем? — вмешалась Астрид. Мы уже знали, насколько смертоносным может быть призыв, и не нуждались в том, чтобы Ремингтон говорил нам об этом.
— Дети, мне очень неприятно это говорить, стали ленивыми за десятилетия, проведенные в этой вселенной. Они давным-давно перестали слушать смертных.
— Даже когда у этих смертных есть предостережения? — сказала Астрид.
Он кивнул головой.
— Даже тогда. Они не думают, что им грозит опасность брошенного вызова или быть побежденными, потому что никто не пытался сделать это в течение тысячелетий. Они будут давать обещания и говорить все, что захочет услышать призыватель, просто чтобы заставить их уйти. Вам придется сделать этот аргумент очень убедительным, и они все равно могут проигнорировать вас.
— А как бы кто-то стал их так убеждать, чтобы они действительно слушали, теоретически говоря? — настаивала я.
Он похлопал себя по подбородку.
— Полагаю, астральная проекция сработает. Она образует связь через врата призыва, соединяя разум призывателя с тем, кто был призван. Таким образом, у них было бы меньше шансов проигнорировать то, что они говорили. Это будет выжжено в их сознании.
Астрид ахнула.
— А человек может это сделать?
— Опять же, это очень трудная, редко выполняемая практика, которую давно никто не видел. Согласно учебникам истории, знание о нем умерло вместе с могущественной магией по имени Мари Лаво. Вся эта информация похоронена вместе с ней, в буквальном смысле, все ее записи и Гримуар находятся там, в ее могиле. По крайней мере, это миф. Никто не знает наверняка, потому что никто не осмелится проникнуть в ее могилу, чтобы украсть его, если только они не хотят быть проклятыми.
— Мари Лаво? Откуда я знаю это имя? — спросила я.
— Королева Вуду Нового Орлеана, верно? — вмешалась Астрид. — Самая могущественная темная ведьма, которая когда-либо жила, если верить учебникам истории.