— Dios mio, кто-то включил отопление? — прошептала Сантана, вытирая лоб тыльной стороной рукава. — Я тут поджариваюсь. Тебе не жарко? Тебе жарко?
Я взглянула на нее.
— Довольно жарко. Наверное, всем людям. Ты в порядке? Ты действительно не хочешь выйти наружу и схватить глоток свежего воздуха? — Я надеялась, что она согласится, чтобы мне не пришлось ни с кем разговаривать, но она покачала головой.
— Нет, со мной все будет в порядке. Мне просто нужно около трех галлонов воды, и я буду в порядке. Я потею ведрами.
— Эта форма не очень-то помогает, — признала я. — Она выглядит круто, конечно, но ткань не совсем дышащая. Я чувствую себя так, будто надела пластиковый костюм.
— Ты чертовски права. Я уже промокла насквозь, — пробормотала она. — К концу вечера я буду совершенно прогорклой.
Я рассмеялась.
— Счастливчик Раффи.
Раффи покраснел.
— Она бы мне понравилась, даже если бы была лужицей на полу.
— Возможно, если я не найду какой-нибудь долбаный кондиционер, — ответила она, нежно целуя его в щеку.
Выражение лиц моих друзей изменилось, когда семьи начали расходиться по своим секциям. Они искали в толпе знакомых людей, присаживаясь на корточки над моей головой, чтобы посмотреть, смогут ли они найти своих родителей. Меня захлестнула волна смешанных эмоций — нервы и возбуждение моих друзей в сочетании с моей собственной завистью. Я хотела бы, чтобы в толпе было дружелюбное лицо для меня.
Сантана первой покинула корабль, пробираясь сквозь толпу к пышнотелой латиноамериканке средних лет с седеющими волосами, заплетенными в косу до самой спины. Она отчаянно махала рукой. Уэйд исчез в толпе, даже не сказав: «увидимся позже». Какая-то часть меня была разочарована; мне бы хотелось, чтобы меня представили семье Уэйда. Хотя, может быть, это было немного скоро. Я даже не сказала парню, что он мне нравится, поэтому сомневалась, что знакомство с его родителями было хорошей идеей. Я могла себе представить, как это введение будет идти: «Ах, мама, папа, это Харли Мерлин — да, эти Мерлины. Да, тот, кто убил всех этих людей, хотя на самом деле он не хотел этого; он был под проклятием в то время. У нее нет никаких психопатических наклонностей, так что вам не нужно беспокоиться.
Татьяна побежала третьей, таща Дилана за руку, чтобы встретить родителей. Ну, вот и все наши узы родительской солидарности.
Я повернулась к Раффи, который был единственным, кто все еще стоял рядом со мной. Он казался более встревоженным, чем кто-либо. Вместо того чтобы возбужденно рыскать по комнате, он небрежно поглядывал поверх голов собравшихся со смесью обиды и нерешительности. Эффект Леонидаса.
— Ты в порядке, Раффи? — спросила я.
Он пожал плечами.
— Честно говоря, мне не очень хочется снова видеть отца. Держу пари, что через час мы вцепимся друг другу в глотки, — сказал он. — Эти вещи просто кажутся мне бессмысленными. Я вижу своего отца каждый раз, когда созывается Совет магов, что, кажется, происходит постоянно прямо сейчас. Он всегда наблюдает за мной. Я ненавижу это. Как бы мне хотелось все это просто забыть.
— Аминь на это. — Я улыбнулась ему. — Похоже, твой отец мне совсем не доверяет. Я думаю, он вообще жалеет, что меня сюда привезли. Или он предпочел бы, чтобы я была в его ковене, где он мог бы присматривать за мной. Так же, как и ты, наверное?
Раффи рассмеялся.
— Мой отец никому не доверяет, так что я бы не слишком беспокоился об этом. Он бы нас всех собрал и посадил в один большой загон, если бы мог. Для кого-то в Совете магов, он не любит магию так сильно — он презирает их силу. Я думаю, что это пугает его, хотя он никогда не признается мне в этом.
— Да, это очень странно.
— По крайней мере, он предпочел бы, чтобы мы все были Посредственностями. Возьмем, к примеру, тебя. Такое количество власти в молодых руках совершенно выводит его из себя. Он, вероятно, был бы только за то, чтобы ты навсегда застряла с Подавителем, если бы это означало сдерживание тебя. Очевидно, он не может диктовать это, поскольку это не имеет к нему никакого отношения. Но он может контролировать меня. Он боялся меня всю мою жизнь
— Почему же?
Неужели я наконец-то получу ответы на некоторые… вопросы Раффи?
— Во-первых, он винит меня в смерти моей матери, — сказал он печально. — Она умерла при родах вместе со мной, и в результате у меня нет ни братьев, ни сестер. Они хотели целую кучу детей, но я испортил их планы на этот счет.
— Мне так жаль, Раффи. Я понятия не имела. — Я хотела протянуть руку и обнять его или что-то в этом роде, но это было неуместно. Тем не менее, мое сердце болело за него. Зная это, я даже представить себе не могла, какие муки терзали его всю жизнь. В какой-то мере это было в моей собственной жизни, но откровения пришли ко мне совсем недавно. Он жил с ним, так как он был ребенком. Это не могло быть легко.