Суровая фигура с копной черных волос, загустевшая до предела, неслась через зал к нам. Его глаза были странного серого оттенка, почти светлые, а его худое, угловатое тело производило впечатление ястреба или стервятника. В любом случае, я чувствовала, что мы были добычей.
— Извините, — рявкнул он со странным трансатлантическим акцентом. — Могу я спросить, кто вы? На сегодня прибытий не запланировано.
Моя шея почему-то уже начала потеть.
— Я… Харли Мерлин. А это моя помощница, Сантана Катемако. Мы здесь, чтобы собрать некоторую информацию о Хайраме Мерлине и Кэтрин Шиптон, от имени Ковена Сан-Диего. — Это был рискованный шаг, использовать свое настоящее имя, но я полагала, что Ковен Нью-Йорка уже знал обо мне. Единственная проблема заключалась в том, что у меня было чувство, что он определенно не подпустит меня к гримуару моих родителей.
Он выхватил свой телефон и на мгновение просмотрел в него.
— Нет, никаких записей о вашем прибытии. Никаких записей о запросах. Ты уверена, что должна быть здесь? — Он с любопытством посмотрел на нас обоих.
— Нас прислал директор Уотерхаус, — ответила Сантана, не теряя ни секунды. — Мы не можем уйти с пустыми руками, иначе он положит наши головы на серебряное блюдо.
Я молча кивнула.
— Я думаю, мы предполагали, что он послал сообщение о нашем приходе.
Мужчина вздохнул.
— Ну, здесь нет никаких записей об этом. Должно быть, кто-то облажался. Я должен был скоро выйти, но полагаю, что могу остаться и проводить вас во всем, что вам потребуется. — Его рука взметнулась с такой силой, что мы с Сантаной отшатнулись. — Меня зовут Джеймс Сэлинджер. Наставник международных культур… и убирающий беспорядок других людей, очевидно. Итак, вы сказали что-то о Кэтрин Шиптон? Популярное имя на данный момент. Не могу завернуть за угол, не услышав, как кто-то бормочет себе под нос «Шиптон». Я не особенно удивлен, что именно вас, Мисс Мерлин, послали расследовать это дело, учитывая ваши… неудачные… связи с этим делом.
— Мы пытаемся собрать как можно больше информации, — ответила я, вложив свою руку в руку Сэлинджера. Он схватил ее с большой силой, его хватка была такой же жесткой, как и его поведение.
Сантана кивнула, полностью избегая его рукопожатия.
— Лучше черт тебя знает, верно?
— Уж лучше дьявол, Мисс Катемако, — пробормотал Сэлинджер.
— Нам тоже интересно узнать побольше о Хайраме Мерлине, — повторила я.
Сэлинджер скорчил гримасу.
— Ну, там еще один дьявол. Когда он ворвался сюда, как раздутый павлин, думая о себе как о большом «Я ЕСТЬ», я знал, что ничего хорошего из этого не выйдет. И я был прав. — Он замолчал, словно вспомнив, что дочь Хайрама буквально стоит прямо перед ним. — Без обид.
Может быть, если бы ты говорил более искренне, я бы тебе поверила.
— Не обижайтесь, — холодно ответила я. Этот парень уже начал перемалывать мои шестеренки. Я попыталась дать ему возможность усомниться, может быть, у него был плохой день, но это не давало ему права загонять оскорбления в мое горло о моем отце. Если он будет продолжать в том же духе, мне будет непросто сохранять хладнокровие рядом с ним. Мысль о сборе информации была почти единственной вещью, которая поддерживала мое чувство спокойствия.
— Гордость предшествует падению, а у этого человека она была в избытке. Это все, что я хочу сказать.
Я нахмурилась, чувствуя себя оскорбленной за отца.
— Я так понимаю, он тебе не очень понравился?
— Трудно любить человека, который смотрит на всех так, словно они жуки под его ботинком, Мисс Мерлин. Действительно очень тяжело. — Странная улыбка появилась на его лице. — Не говоря уже об убийствах. Естественно, это главная причина, по которой его здесь не любят.
— А как же Эстер? Вы хорошо ее знали? — Я ничего не могла с собой поделать. Если он собирался продолжать оскорблять моего отца, я по крайней мере хотела получить информацию.
— Она была немного добродушна, хотя и знала, как держать твоего отца в напряжении, что, казалось, приводило его в трепет. Я сомневаюсь, что он когда-либо встречал кого-то, кто сказал ему нет за всю его жизнь. Он гнался за ней, как собака за костью. Эстер была здесь любимицей, «всеобщее обожание» — подходящий термин. То, что с ней случилось, действительно трагично. Возможно, она мне не очень нравилась, но это не значит, что я не был опечален ее смертью. Не то чтобы я этого не предвидел. Хайрам был черной дырой, которая высасывала жизнь из всех вокруг него и втягивала их всех в свою жалкую бессмыслицу. Он был бы великим человеком, если бы приложил свои усилия в нужных местах.