От причала гидропорта отошел на катер Doral, таща за собой платформу с контейнерами лаборатории, надстроенными пластиковыми кубами с водой и топливом для генератора. Поверх всего контейнеры еще накрывал белый тент, и казалось, что двенадцатиметровый катер тащит за собой большой айсберг. На все вопросы родни, зачем нужна эта «льдина» на операции «Светлана», многозначительно закатывал глаза и говорил «так надо».
Никто не обратил внимания, как ко мне на рейде причалила «Будка» и из нее в контейнеры лаборатории, с разных торцов, впихнули четверых заключенных, теперь осваивающих комфортабельные камеры внутри — все смотрели на выход с рейда «вертолетоносца» и посадку на его палубу троих «Василис».
Пан, прибывший вместе с конвоем заключенных, еще раз потряс мне руку и напутствовал.
— Возвращайся скорее. Руководство одобрило твой план дальней разведки, тебе и идти в поиск. Мне даже новую рацию для «Катаны» выдали, обещали связь через половину земного шара, правда, добавляя «если умеючи». Но для твоей разведки должно хватить. И радиуса действий наших гидросамолетов хватит для прилета к тебе призовых партий, когда найдешь что-то стоящее. Чувствуешь, я сказал «когда» а не «если», так что… возвращайся скорее.
И Пан еще раз тряхнул мне руку, вздохнул и неловко полез в «Будку», прижимая одной рукой объемную папку с моим очередным «озарением». Сбросил швартовы «Будки», махнул рукой на прощанье и полез с платформы лаборатории на свой катер.
Операция «Светлана» началась, как и началось мое путешествие в сторону острова Козлиный. Как говорится — «где все началось, пусть там и закончится». Началось, правда, не там — но это уже мелочи. Именно за этим островом я и планировал пополнить тайны и загадки Финского залива еще одной страшной байкой. Моряки вообще любят страшные истории. Кстати, те, кто не хотят историями «захламлять» мозг, видимо, обладают ограниченным мозгом. В начале двадцатого века в Америке, на официальном уровне, поддержанном врачами, ходила теория, что сердце имеет строго определенное, ограниченное число ударов. Вот как все удары отстучит, так и остановится. Посему для долголетия рекомендовали меньше двигаться, чтоб сердце стучало пореже.
Потом эту теорию признали ересью. Зато ныне разрабатывают теорию про ограниченный объем мозга, и необходимость заполнения его только нужной, узкоспециализированной информацией. А история, литература и прочие байки для мозга, якобы вредны. В Америке тогда выросло поколение жирдяев с сердечными приступами, а теперь растет поколение…эээ… узколобых, то есть узкоспециализированных, ничем не интересующихся личностей, не ведающих даже истории своего рода, не говоря о городе и стране.
Впрочем, брюзжу — это долгое и однообразное путешествие на меня так тягостно действует. Сто пять километров это пятнадцать ходовых часов, с моим «прицепом». Это если погода все еще будет благоприятствовать. От Козлиного острова еще три километра до малюсеньких Смолистых островов, у берега которых и встанет лаборатория. Думаю, там еще тысячу лет никто не появится.
Вторник, двадцать второе мая, застал меня за окончательной подготовкой эксперимента. Проверялись аккумуляторные батареи, блоки автоматики, генератор, запасы. Словом, тянул время, проверяя уже многократно проверенное. Но на «большую красную кнопку» нажимать было страшновато. А вдруг чего не учел и все это разбежится по планете? Хуже, правда, уже вряд ли будет, но мандраж присутствовал.
Арестанты в контейнерах устроили дебош, старательно грохоча по стенам и внутренним решеткам. Живые требовали соблюдения каких-то конвенций, которых лично я даже не читал, а заодно прекратить их кормить собачьим кормом. А как мне тогда автоматические кормушки было делать?! Ничего, собачий корм для «крупных, активных собак» за месяц не повредит, а дальше… видно станет.
В тринадцать десять, двадцать второго, посидев в каюте катера, где были разложены пульты управления и развешаны мониторы наблюдения, нажал таки «большую красную кнопку», на деле оказавшуюся маленькой черной кнопкой на пульте радиоуправления. У соседнего Смоляного острова сердечник электромагнита стукнул по стеклу запаянной капсулы, и тягучие капли питательного раствора упали в питьевую воду. Эксперимент начался.
Открыл журнал и написал преамбулу, описывая установку и ее параметры, на которой проводится эксперимент. Потом окинул взглядом экраны, где ничего пока особо не изменилось. И чем мне тут месяц заниматься? «Готику» я прошел дважды, новых игрушек взять у Кулибиных не догадался, и что остается. Только писать «мемуары».