Внутри прозрачного кусочка льда образовался целый лабиринт, и заполнен он был, как ни странно, водой. Оскар повертел ледышку в руках, потом просверлил два тоненьких канальца и позволил воде вытечь. После этого льдинка еще причудливее заиграла на свету.
Замигал красный фонарь термокамеры. Оскар посмотрел на него сквозь ледышку и отложил ее к гоночным призам.
Этак и сам коллекционером заделаюсь, подумал он.
Сдвоенными всплесками писка завелся видеофон. Оскар ткнул клавишу «Ждите», и писк стал реже, тише. Теперь всплески были строенные. Официальный вызов, странно, подумал Оскар и включил экран.
— Здравствуйте, Пербрайнт, — зачастил шериф. — Я не оторву вас надолго. Мариус мне все рассказал и мне осталось узнать только одно: собираетесь ли вы претендовать на получение имущества Хосе Карвальяда по прозвищу Барыга в виде компенсации за потраву вашего участка?
— Ни в коем случае. Как и всякому законопослушному гражданину мне вполне достаточно, что его побрали черти.
— Еще вопрос, вы знаете кого-нибудь, кто мог бы претендовать на наследство, имущество, оставшееся после гибели Барыги?..
— Бог миловал.
Шериф хохотнул, но тут же снова стал серьезным.
— Я вас очень прошу, Пербрайнт, не говорите ничего моей жене.
— А вы сперва меня с ней познакомьте. Там поглядим.
Шериф снова улыбнулся.
— Спасибо, Оскар. Вам придется зайти ко мне, подписать отказ от претензий.
— Договорились. А заодно приготовьте подписку о неразглашении. Чтоб уж наверняка. — Улыбнулся в ответ Оскар.
Он подождал, покамест шериф просмеется, попрощался и вырубил связь.
Вернулся к термокамере, нажал педаль стока и чуть погодя открыл люк. Словно живая, женщина сидела на корточках, рядом с ней лежала мокрая книга. Как живую, Оскар взял женщину на руки, ощутил податливость оттаявшего, даже теплого еще от горячей воды тела, и мысленно выругался:
«Черт бы побрал все на свете! Я же забыл ввести ей стабилин, вот позор-то! Теперь придется колоть две, а то и три дозы…»
Снова запищал видеофон. Оскар быстро положил женщину на стол и подошел к аппарату.
Вызывал Биди.
— Вернулся уже… — начал он, не здороваясь. — Слушай, у меня к тебе деловой вопрос. На днях имущество Барыги пойдет с торгов. Есть у него что-нибудь для моей галереи, как думаешь?..
— Хоть бы один человек на свете не говорил мне сегодня о проклятом Барыге! — начал стервенеть Оскар. — Не знаю и знать не хочу, а думать тем более! Спроси у шерифа!
— Нельзя. Я — официальное лицо, и он тоже, а у него скоро выборы. Не бесись. Знаю, ты терпеть не мог Барыгу, значит, было за что. Но ведь ему не позавидуешь, правда?
— Верно, — остывая, согласился Оскар.
— Кстати, учти. Свечку и местность на пять миль вокруг я с завтрашнего дня объявляю запретной зоной, своим губернаторским указом, скрепленным печатью. За нарушение — конфискация всего достояния. Надеюсь, под страхом конфискации имущества туда никто больше не потащится.
— А зачем? Умные люди и без того туда не суются. Пронеси, Господи…
— Губернатор должен заботиться и о дураках. А я губернатор, ты не позабыл? Кто ж еще о дураках позаботится, как не я… Ну, ладно. Ты привез что-нибудь?
— Посмотри, — Оскар снял камеру видеофона и обошел стол, держа ее в руке. — Ну как?
— Прелесть!! — в голосе Ива сквозило неподдельное восхищение.
— Представляешь такую в ледовом балете?!
— Для балета, пожалуй, тяжеловата, — засомневался Оскар.
— Все зависит от партнера! Во сколько ты ее ценишь?..
— Я женщинами не торгую! — возмутился Оскар и, чтобы сменить тему, развернул перед камерой книгу. — А сколько дашь за это, друг мой?
Наверное, никто еще не видел барона Ива д'Иллэри, губернатора Ириса, для друзей — Биди, в таком состоянии: он вытаращил глаза, хватил ртом воздух; воздуха Биди явно не хватало, и он только ошеломленно тыкал пальцем в экран. Оскар терпеливо ожидал, пока Биди вспомнит, как дышать, наслаждался эффектом, произведенным на барона, любовался зрелищем.
— А если их будет много? — невинным голосом пустил Оскар в огонь струю жидкого кислорода.
Биди яростно махнул на Оскара рукой, налил полстакана аквавита, выпил, стуча зубами о край сосуда, закашлялся, отдышался наконец и просипел:
— Предупреждать же надо… Так ведь недолго и угробить старого друга.
— Ладно, учту. На будущее.