— Отец любил читать, поэтому после него осталось довольно много книг, в основном художественных, — начал Харрис. — Конечно, я давно прочитал их все и прекрасно знаю сюжет каждой. Но по какой-то причине, именно эта меня зацепила.
Бель выжила мокрое полотенце над бадьей, после чего повесила его на веревку, растянутую между стеной и шкафом с кружками и выпивкой.
— Можно посмотреть? — спросила она, протягивая руку Харрису.
Тот глянул на край страницы, судя по всему, запоминая ее номер, и передал Бель. Девушка взяла книгу и, слегка напрягая глаза в полумраке, начала внимательно разглядывать обложку.
На кожаном переплете был нарисован уже слегка стершийся и выцветший от времени, но все еще отчетливо видный рисунок: в ночной тьме выглядывал маленький фонарь, который держало существо, внешне напоминающее пугало. Приглядевшись, Бель поняла, что с пугалом у этого существа много схожестей, но таковым оно не является. Непонятное нечто стояло, выставив в стороны руки, состоящие из чего-то на подобии тонких веток, собранных воедино. Голова существа была опущена вниз, а потому не было видно его глаз, однако даже так прекрасно виднелась отвисающая вниз челюсть, наполненная черными зубами, сделанными из металла. На макушке виднелась соломенная шляпа. Торса же существа видно не было, так как он полностью был покрыт обрывками какой-то одежды. Ниже торса шли ноги, ноги, больше напоминающие кий для игры в бильярд, нежели полноценную конечность. Соединив их вместе, существо стояло неподвижно, на первый взгляд, действительно смахивая на пугало.
— Выглядит жутковато, — заключила Бель, возвращая книгу.
— Да, — тихо согласился с вердиктом Харрис. — В книге описывается история, которая произошла с самим метром Кецелем. История о том, как он уничтожил нечто, что пожирало души людей в маленькой деревне Делерфорна под названием Лентель. Долго думал, почему же мне так нравится эта книга, однако объяснения так и не нашел.
— Может быть просто потому, что она хорошая? — предложила Бель, садясь напротив.
— Может быть и так, — проговорил Харрис без особого интереса и, положив книгу на стол, встал, сунув руки в карманы. — Думаю уже поздновато. Пора бы тебе уже ложиться спать, — он мельком взглянул на Бель и направился в ее комнату.
Зайдя внутрь, он зажег свечу, во все еще стоявшем на подоконнике подсвечнике и пошел к выходу. Бель прошла внутрь и оглянулась. Она все еще не могла смириться с тем, что теперь будет спать не в заброшенной полуразрушенной таверне, а в теплом доме, на мягкой перине.
Она обернулась, Харрис стоял у дверного проема, скрестив руки. На его лице была еле заметная улыбка, однако выглядела она весьма искренне.
— Ночная одежда на кровати, — наконец сказал он. — Это моя, она будет великовата, но это чистый комплект, так что надеюсь, что ты не будешь брезгать, — он помолчал еще пару секунд, думая, что бы добавить. — Спокойной ночи, — снова сказал он и с этими словами удалился из комнаты, закрыв за собой дверь.
Бель осторожно взяла приготовленный для нее комплект одежды, состоящий из белой, просторной даже для Харриса рубахи, одевающейся через голову, и таких же белых штанов, с завязками на поясе.
Скинув уличную одежду, которая пускай и не была очень уж грязной, но все же нуждалась в стирке, бель надела пижаму. Утонув в рубахе и штанах, она не разочаровалась, а наоборот обрадовалась. Впервые она чувствовала, что человеку, который ей помог, и вправду ничего от нее не нужно. Надев одежду Харриса, она почувствовала себя маленькой девочкой, которая решила примерить мамины туфли.
Переодевшись, она аккуратно подняла одеяло, после чего залезла под него и, накрывшись, опустила голову на подушку.
Как только Бель улеглась, она почувствовала приятный запах чистоты, присущий выстиранным недавно простыням.
И вот, она лежит в чужом доме, в котором ее приютили и даже выделили отдельную комнату, где предварительно освободили место. Давно в ее жизни не происходило ничего подобного. За один вечер, она обрела многое. И возможно даже, обретет еще больше.
Однако, за всей этой суматохой, ходом собственных мыслей и бесконечной беготней, Бель сама не заметила, как устала. Она слегка улыбнулась и закрыла глаза, предвкушая сладкий сон.
Дождь не прекращался, барабаня по стеклу и дороге за окном, он создавал приятный, слабо слышимый шум, который так и клонил в сон.
Бель разбудил громкий металлический грохот, доносящийся из-за двери. Быстро распахнув глаза, она, даже не обувшись, влетела в главный зал.
Остановившись посреди большой комнаты, она прислушалась. Долго слушать не пришлось, со стороны кухни донеслись шорохи и потрескивания дров в печи.
Войдя в средних размеров помещение, в котором находился стол с парой стульев, а также чугунная печь, внутри которой горели дрова, а около нее, поднимая с пола кастрюлю, стоял Харрис.
— Доброе утро, — обернувшись, сказал он.
Бель посмотрела на лицо Харриса. На улице было еще раннее утро, она поспала от силы пять часов, к тому же дождь все еще шел стеной, однако было достаточно светло, чтобы спокойно разглядеть лицо собеседника и все его черты. И лицо Харриса было не из лучших. Не сказать, что он был слишком уж уродом, нет, проблема была в другом.
Все его лицо было отекшим, вид был усталый, такой же как и голос, а под глазами красовались огромные мешки. Бель не понимала, как она могла не заметить всего этого раньше, ведь такое не может появиться из ниоткуда. А потом она вспомнила, что все то время, весь прошлый вечер, она видела Харриса лишь при свете свечи, который ясное дело, не позволял ей досконально рассмотреть его поподробнее.
— Д-доброе утро, — поняв, что слишком долго молчит и просто пялится, выдавила из себя Бель, и села на ближайший стул. Ей было неловко.
Харрис распрямился и поставил кастрюлю на верхнюю часть печи, служившую плитой, после чего налил туда воды и вышел из кухни. Через минуту он вернулся, держа в руках корзинку с овощами.
Разложив овощи на столе, он достал из небольшой тумбочки нож и разделочную доску, и начал их нарезать.
Несколько минут он просто молча резал овощи. В один момент нож остановился и аккуратно лег на доску. Харрис молча уставился в стол, слегка на него опираясь.
— Бель, — обратился он к девушке, которая все это время наблюдала за ним. — Я вижу, что ты хочешь что-то спросить. И давай-ка ты уже спросишь. А то у меня аж мандраж начинается, когда за мной так пристально следят, — он, не переставая опираться на стол, повернулся к собеседнице и уставился пронзительным взглядом.
Лицо Харриса не выражало эмоций злости или раздражения, грусти или радости. Все, что на нем отражалось — усталость, настолько огромная, что казалось из-за нее сам воздух вокруг, становится тяжелее.
— Ладно, — проговорила Бель. Впервые она почувствовала, что правда хочет знать причину недуга другого человека. — Твое лицо…
— Ясно, — не дав договорит, перебил Харрис. — Так в этом вся проблема? — он снова повернулся к столу и продолжил нарезать овощи. — Можешь не волноваться, я ничем не болен. Просто мало сплю.
— Судя по отекам и мешкам под глазами, ты не спишь уже несколько суток, — сказала Бель. Ответ, данный Харрисом, ее не удовлетворил, по какой-то, самой непонятной ей причине, она хотела знать полную историю. — Сколько именно ты уже бодрствуешь?
Харрис снова остановился и протяжно вздохнул. Ему не очень нравилось, что кто-то так настойчиво пытается рыться в его голове, однако и скрывать ответ, не было особых причин.
— Не знаю точно, — медленно начал он. — Кажется несколько дней, но вполне возможно, что прошел уже месяц. Временные рамки стерлись, когда все это началось.
Бель слегка остолбенела. Сколько должен не спать человек, чтобы не чувствовать времени от слова совсем. Сутки? Двое? Неделю? Может месяц? Нет, вариант с месяцем можно было откидывать сразу. Человек не может не спать месяц и находиться в здравом уме. Хотя…