– Все в порядке! – сказала Гермиона вежливо, торопливо шагнув к девочке, чтобы помочь ей. – Вот… – Она постучала палочкой по сломанным весам и произнесла:
– Репаро.
Девочка не поблагодарила Гермиону, а так и осталась стоять на месте, когда они обходили ее, и смотрела им вслед, пока они не скрылись из вида. Рон оглянулся назад:
– Клянусь, они становятся все меньше и меньше! – сказал он.
– Да забудь ты о ней, – произнес Гарри немного нетерпеливо. – Из-за чего поссорились Дин и Джинни, а, Гермиона?
– Из-за того, что Дин смеялся, когда МакЛагген ударил тебя битой, – ответила Гермиона.
– Это, должно быть, выглядело довольно забавно, – сказал Рон.
– Нет, это было абсолютно не смешно! – горячо возразила Гермиона. – Это выглядело просто ужасно, и если бы Кут и Пикс не поймали Гарри, то он, возможно, получил бы серьезную травму.
– Да, конечно, но это совсем не причина для расставания! – сказал Гарри как можно более спокойно. – Или Дин и Джинни все еще вместе?
– Да, они… а что это ты вдруг заинтересовался? – спросила Гермиона, бросив на Гарри проницательный взгляд.
– Просто я не хочу, чтобы у моей команды снова были проблемы! – ответил он торопливо, но Гермиона продолжала смотреть на него с подозрением. И лишь услышав голос позади себя, Гарри вздохнул с облегчением.
– Гарри!
– О, привет, Луна.
– Я пошла в больничное крыло, чтобы найти тебя, – сказала девочка, роясь в сумке. – Но там мне сказали, что тебя… выписали.
Она совала Рону в руки какую-то зеленую луковицу, большую пятнистую поганку, и целую кучу чего-то, подозрительно напоминающего средства для кошачьих туалетов . Затем, наконец, выудила из всей этой кучи довольно грязный свиток пергамента и дала его Гарри.
– … Меня попросили передать его тебе.
Это было приглашение на урок от Дамблдора.
– Сегодня вечером, – сказал он Рону и Гермионе, как только развернул его.
– Ты славно прокомментировала последнюю игру, – сказал Рон Луне, когда она забрала у него зеленый лук, поганку и средство для кошачьих туалетов. Луна неопределенно улыбнулась.
– Ты смеешься надо мной, да? – Спросила она. – Все говорят, что хуже они еще ничего не слышали.
– Нет, что ты, я серьезно! – сказал Рон искренне. – Не могу вспомнить комментирования, доставившего мне большее удовольствие! Между прочим, а что это такое? – добавил он, поднося к глазам предмет, похожий на лук.
– О! Это – Герлирут, – сказала она, убирая поганку и средство для кошачьего туалета обратно в сумку. – Если хочешь, можешь оставить себе, у меня есть еще несколько. Они просто потрясающе подходят, чтобы отгонять проглатывающий Плимпис.
И она ушла, оставив сдавленно хохочущего Рона, все еще сжимающего в руке Герлирут.
– Не переживай, Луна, я выращу его, – сказал он, когда они снова направились в Большой Зал. – Я знаю, что она сумасшедшая, но это даже хорошо… – Он осекся. Лаванда Браун, выглядящая очень рассерженной, стояла возле подножия мраморной лестницы.
– Привет, – сказал Рон нервно.
– Пошли, – прошептал Гарри Гермионе, и они быстро двинулись вперед, но все-таки до них донеслось, как Лаванда сказала:
– Почему ты не сказал мне, что выписываешься сегодня? И почему она была с тобой?
Рон выглядел мрачным и раздраженным, когда пришел завтракать пол часа спустя. И, хотя он сел с Лавандой, Гарри не заметил, чтобы они обменялись хотя бы парой слов, пока ели. Гермиона вела себя так, будто все это ее совершенно не касается, но Гарри видел, как несколько раз на ее лице появлялась загадочная улыбка. Весь день она находилась в прекрасном расположении духа и вечером в общей гостиной даже согласилась просмотреть (то есть дописать) эссе Гарри по Травологии. До этого дня она решительно отказывалась помогать Гарри, так как прекрасно понимала, что он даст Рону списать ее работу.
– Большое спасибо, Гермиона, – сказал Гарри, похлопав ее по спине и сверяясь со своими часами. Было уже около восьми. – Слушай, мне нужно поторопиться, чтобы не опоздать к Дамблдору…
Она не ответила, а просто устало вычеркнула несколько неверных предложений. Усмехнувшись, Гарри выбежал через отверстие с портретом и понесся в сторону кабинета директора школы. Горгулья отпрыгнула в сторону при упоминании об ирисовых эклерах, и Гарри через две ступеньки взбежал по спиральной лестнице . Когда часы пробили восемь, он постучал в дверь.
– Входите, – позвал Дамблдор. Но когда Гарри взялся за ручку, дверь сама распахнулась изнутри. За ней стояла профессор Трелони.
– Ага! – драматично воскликнула она, указывая на Гарри и закатывая глаза под своими увеличивающими очками.
– Так это и есть причина, по которой вы хотите бесцеремонно вышвырнуть меня из своего кабинета, Дамблдор!
– Моя дорогая Сивилла, – сказал Дамблдор немного сердитым голосом, – Я вовсе не собирался вас ниоткуда вышвыривать, как вы изволили выразиться, но Гарри, видите ли, действительно должен был прийти к этому времени, и, я думаю, что по вашему вопросу мне больше нечего сказать…
– Очень хорошо, – обиженно проговорила профессор Трелони. – Если вы не прекратите эти безосновательные обвинения, то я… Возможно, я найду школу, где мои таланты будут оценены по достоинству…
Она оттолкнула Гарри и исчезла вниз по винтовой лестнице; они услышали, как она остановилась на полпути, и Гарри предположил, что она запуталась в своих развевающихся шалях.
– Пожалуйста, закрой дверь и садись, Гарри, – сказал Дамблдор, выглядя очень утомленным.
Гарри повиновался, и, сев на свое обычное место за столом Дамблдора, заметил, что Омут памяти стоит как всегда между ними на столе, так же, как и две маленькие хрустальные бутылочки, заполненные кружащими воспоминаниями.