– О Господи, – вдохнул Слизхорн, – она могла… ей не нужно было…это ужасно…
– Да, не так ли? – практически шептал уже Гарри, – но она не двигалась. Папа был уже мертв, но она не хотела, чтобы он меня тоже убил. Она умоляла Вольдеморта, но он только смеялся…
– Достаточно! – внезапно воскликнул Слизхорн, поднимая голову. – Достаточно, мой дорогой мальчик, достаточно…Я уже старый…Мне не надо этого слышать…Я не хочу слышать…
– Я забыл, – соврал Гарри, Феликс Фелицис наставлял его, – Вам она нравилась, не так ли?
– Нравилась? – его глаза опять полны слез, – я не представляю, что она кому-то могла не понравится…очень смелая…очень смешная…это было самое ужасное.
– Но вы же поможете ее сыну, – сказал Гарри. – Она дала мне ее жизнь, а вы дадите мне воспоминание.
Храпы Хагрида заполнили всю комнату, Гарри смотрел прямо в глаза Слизхорна. Учитель по Зельям не мог отвести глаз.
– Не говори так, – прошептал он. – Это не вопрос. Если я должен был тебе помочь, конечно…но никакая цель не может быть…
– Может, – четко сказал Гарри. – Дамблдору нужна информация. Мне нужна информация.
Он знал, что он был в безопасности. Феликс Фелицис подсказывал ему, что Слизхорн не будет ничего помнить на следующее утро. Смотря Слизхорну прямо в глаза, Гарри наклонился немного вперед:
– Я – Избранный. Я должен его убить. Мне нужно ваше воспоминание.
Слизхорн стал еще бледнее, его лоб покрылся испариной.
– Ты Избранный?
– Конечно, – спокойно сказал Гарри.
– Но ты…мой дорогой мальчик…просишь меня о многом, фактически, помочь тебе в твоей попытке уничтожить…
– Вы не хотите избавиться от мага, который убил Лили Эванс?
– Гарри, Гарри, конечно, я хочу, но…
– Но вы боитесь, что он узнает, что вы помогли мне?
Слизхорн не ответил, ему было страшно.
– Будьте смелым, как моя мама, Профессор.
Слизхорн поднял руки и прижал свои трясущиеся пальцы ко рту, на протяжении нескольких секунд он выглядел, как огромное дитя.
– Я не горд, – прошептал он сквозь пальцы, – Мне просто стыдно от того… от того, что происходит в этом воспоминании…Я думаю, что сделал эпохальную ошибку в тот день.
– Вы бы все это перечеркнули, если бы позволили взять ваше воспоминание, – сказал Гарри. – Это был бы очень смелый и благородный поступок
Хагрид шевельнулся во сне, и продолжил храпеть. Слизхорн и Гарри смотрели друг на друга через отсвет пылающей свечи. Наступила долгая, долгая пауза, но Феликс Фелицис подсказывал Гарри не нарушать ее, подождать.
Затем, очень медленно Слизхорн засунул руку в карман и вытянул палочку. Другой рукой из кармана своей мантии он вынул маленькую, пустую бутылочку. Все еще смотря в глаза Гарри, Слизхорн приложил конец палочки к своему виску и отвел ее так, что длинная, серебреная нить воспоминания последовала за ней, словно приклеенная к концу волшебной палочки. Долго и долго растягиваясь, память вскоре начала покачиваться на палочке. Слизхорн опустил ее в бутылку, где она разлилась, словно вода. Он закрыл бутылку дрожащей рукой и передал ее через стол Гарри.
– Большое спасибо, Профессор
– Ты хороший мальчик, – сказал Слизхорн, его слезы бежали вниз по толстым щекам до усов. – И у тебя ее глаза…только не думай очень плохо обо мне, когда увидишь это воспоминание.
И он тоже положил свою голову на руки, сделал глубокий вдох и заснул.
Глава 23
Возвращаясь в замок, Гарри почувствовал, что действие зелья Феликс Фелицис начало проходить. Входная дверь была открыта, но на третьем этаже он встретил Пивза и едва успел, проскользнув в боковой коридор, заскочить в портретный проход. Когда он дошел до портрета Полной Дамы и снял с себя плащ-невидимку, то не удивился, застав ее не в самом лучшем настроении.
– Где ты был все это время?
– Прошу прощения, но мне надо было уйти по важным делам…
– Что ж, пароль поменяли в полночь, так что тебе придется ночевать в коридоре.
– Вы шутите! – сказал Гарри. – С чего бы им менять его в полночь?
– Потому что так надо, – ответила Полная Дама. – Если ты в плохом настроении, то иди изливай злость на директора, это он установил правила безопасности.
– Потрясающе, – огрызнулся Гарри, уставившись на холодный каменный пол. – Действительно великолепно. Да уж, я бы непременно сообщил Дамблдору, если бы он был здесь, потому что именно он хотел, чтобы я…
– Он здесь, – сказал кто-то позади Гарри. – Профессор Дамблдор вернулся в школу час назад.
К Гарри приближался Почти Безголовый Ник, его полуотрубленная голова как обычно еле держалась на шее.
– Об этом мне сказал Кровавый Барон: он видел, как Дамблдор приехал, – проговорил Ник. – Если верить Барону, он, кажется, был в хорошем настроении, хотя выглядел немного уставшим.
– Где он? – спросил Гарри, и его сердце вдруг ни с того ни с сего подпрыгнуло в груди.
– А, стонет, воет и лязгает цепями в Башне Астрономии, это его любимое времяпрепровождение…
– Да не Кровавый Барон – Дамблдор!
– О, он в своем кабинете, – ответил Ник. – Если верить тому, что сказал Барон, у него были важные дела перед тем, как…
– Да, были, – перебил его Гарри, почувствовав в груди волнение при мысли о возможности рассказать Дамблдору, что он добыл воспоминание. В запале он начал ходить кругами и затем сорвался с места, не обращая внимания на Полную Даму, которая кричала ему вслед:
– Вернись! Ну ладно, я солгала! Я разозлилась, потому что ты меня разбудил! Пароль все тот же: «Солитер»!
Но Гарри уже бежал по коридору и через несколько минут уже стоял перед каменной горгульей. Он сообщил ей пароль – «Ириски и эклеры», – и она отпрянула в сторону, открывая для Гарри проход к винтовой лестнице.