Гарри достал из сумки свой учебник Зельеварения и начал искать в нем Феликс Фелицис.
– Ничего себе, оно очень сложное. – Сказал он, просматривая список ингредиентов. – И готовится полгода… Оно должно настояться…
– Не удивительно. – Хмыкнул Рон.
Гарри уже собирался убрать книгу, когда заметил страницу с загнутым уголком. Отогнув его, он увидел заклинание Сектумсемпра, с пометкой «Для Врагов», которое он заметил несколькими неделями раньше. Он все еще не выяснил, как оно работает – в основном потому, что не хотел проверять его в присутствии Гермионы. Но он собирался опробовать его на МакЛаггене, как только тому снова вздумается подкрасться к Гарри сзади.
Единственным человеком, который был не особо рад возвращению Кэти Белл, был Дин Томас, так как ему больше не надо было играть охотником вместо нее. Он достаточно стойко перенес новость, которую преподнес ему Гарри, – только хмыкнул и передернул плечами, но, когда Гарри уходил, то ему показалось, что Дин и Симус начали возмущенно шептаться за его спиной.
На протяжении следующих двух недель тренировки по Квиддичу были лучшими из тех, что видел Гарри за все время своего капитанства. Его команда была так рада избавлению от МакЛаггена и возвращению Кэти, что все они летали чрезвычайно хорошо.
Казалось, что Джинни совершенно не была расстроена разрывом с Дином, скорее наоборот; она была жизнью и душой команды. Ее пародии на Рона, возбужденно прыгающего вверх-вниз перед кольцами, когда квоффл летел к нему, или Гарри, отдающего приказы МакЛаггену, пока того еще с треском не выгнали, всех очень веселили. Гарри, смеясь с остальными, был рад использовать любую возможность, чтобы смотреть на Джинни; он получил еще несколько ударов бладжером во время тренировок, потому что никак не мог сосредоточиться на Снитче.
В его голове все еще бушевала битва: Джинни или Рон? Иногда ему казалось, что после разрыва с Лавандой, Рону было бы все равно, что они начнут встречаться, но затем он вспоминал выражение лица Рона, когда он увидел ее целующейся с Дином, и становилось ясно, что Рон будет рассматривать как предательство даже попытку Гарри взять ее за руку…
И все таки Гарри не мог не говорить с Джинни, не смеяться с ней, не возвращаться с ней обратно с тренировок; но как бы сильно не мучила его совесть, он все равно постоянно думал о том, как бы побыть с ней наедине. Было бы идеально, если бы Слизхорн организовал еще одну вечеринку, на которой не было бы Рона, но, к сожалению, Слизхорн, как назло, совершенно перестал их устраивать. Пару раз Гарри размышлял, не попросить ли ему помощи у Гермионы, но решил, что не сможет перенести ее самодовольного вида. Ему казалось, что Гермиона уже несколько раз замечала, как он пристально смотрит на Джинни или смеется над ее шутками. Но еще дело усложняло и его постоянное волнение, что он опоздает, и кто-нибудь другой предложит Джинни встречаться: они с Роном уже давно сошлись во мнении, что она слишком популярна.
Так или иначе, соблазн сделать еще один глоток Феликса Фелициса рос день ото дня, но было ли это, как выразилась Гермиона «стечением обстоятельств»? Проходили ясные теплые майские дни, и Рон, казалось, был рядом с Гарри каждый раз, когда тот видел Джинни. Гарри все больше ожидал удачного случая, который поможет Рону каким-то образом понять, что ничто не осчастливит его больше, чем пара – лучший друг и родная сестра, влюбленные друг в друга, и он, наконец оставит их наедине подольше, чем на несколько секунд. Казалось, что на это нет никаких шансов – приближалась финальная игра сезона по Квиддичу, а по сему Рон хотел разговаривать с Гарри только о тактике, и его мало волновало что-либо другое.
Рон был не одинок в своем предвкушении, интерес к матчу Гриффиндор – Когтевран заполнил всю школу – эта игра должна была решить вопрос относительно финального Чемпионства, который до сих пор был открытым. Если бы Гриффиндор выиграл у Когтеврана с преимуществом в триста очков (тяжелое задание, но Гарри никогда еще не видел свою команду в такой хорошей форме), то они бы стали чемпионами. Если они бы выиграли с отрывом менее трехсот очков, они бы стали вторыми после них. Если бы они проиграли до ста очков, то стали бы третьими за Пуффендуем и если бы они проиграли больше ста, то заняли бы четвертое и последнее место. И тогда, подумал Гарри, никто никогда не даст ему забыть, что именно во время его капитанства Гриффиндорская сборная впервые за последние двести лет оказалась в самом низу таблицы Чемпионата. Подготовка к этому решающему матчу шла своим чередом, все как обычно: члены факультетов-соперников пытались запугать друг друга в коридорах, неприятные песенки про некоторых игроков озвучивались громко и хором, когда те проходили мимо; сами члены команд или расхаживали с важным видом, наслаждаясь всеобщим вниманием, или бросались в перерывах между уроками в туалеты, чтобы вырвать. Почему-то результат игры у Гарри был тесно связан с успехом или провалом в его планах относительно Джинни. Он никак не мог избавиться от ощущения, что выигрыш с преимуществом более трехсот очков и последующие эйфория и шумные послематчевые посиделки сработают не хуже доброго глотка Феликса Фелициса.
Несмотря на все эти заботы, Гарри не забывал и о другой своей цели: узнать, что делает Малфой в Выручай Комнате. Иногда он все еще просматривал Карту Мародеров, и поскольку она редко показывала ему местонахождение Малфоя, Гарри пришел к выводу, что тот проводит там довольно много времени. Хоть Гарри и потерял последнюю надежду когда-нибудь проникнуть в Выручай Комнату, всякий раз, находясь поблизости, он делал очередную попытку, но как бы он не старался, стена оставалась неприступной – двери в ней не появлялось.