– Я и не утверждаю, что он может это сделать. Вы бы все равно не поняли. Но мне вам абсолютно нечего сказать.
Скримджер заколебался, а затем деликатно произнес:
– Министерство может предложить тебе любую защиту, Гарри. Я бы с радостью отдал тебе в распоряжение несколько своих авроров…
Гарри рассмеялся.
– Волдеморт хочет сам убить меня, и никакие авроры его не остановят. Так что спасибо за предложение, но нет, не надо.
– Значит, – холодно заключил Скримджер, – то, о чем я просил тебя в прошлое Рождество…
– О чем вы?.. Ах, да… Вы просили меня рассказать всему миру, что вы превосходно справляетесь со своей работой в обмен на…
– Для того, чтобы поднять моральный дух людей! – резко перебил его Скримджер.
Гарри с секунду смотрел на него.
– Вы уже выпустили Стэна Шанпайка?
Лицо Скримджера приобрело неприятный пурпурный оттенок, напомнивший Гарри дядю Вернона.
– Я так понимаю, ты…
– Все такой же преданный Дамблдору человек, – ответил Гарри. – Именно.
Скримджер молча поглядел на него, затем развернулся и, не произнеся ни слова, захромал прочь.
Гарри видел, что его ждут Перси и остальные министры из делегации, бросавшие нервные взгляды на всхлипывающего Хагрида и Гроупа, которые все еще оставались на своих местах.
К Гарри спешили Рон и Гермиона, которые по пути разминулись со Скримджером, направлявшимся в противоположную сторону. Гарри развернулся и медленно побрел вперед, дожидаясь, пока они его нагонят, что им и удалось сделать в тени букового дерева, под сенью которого они все вместе отдыхали в счастливом прошлом.
– Что нужно было Скримджеру? – прошептала Гермиона.
– То же, что и в прошлое Рождество, – пожал плечами Гарри. – Он хотел, чтобы я поделился с ним секретной информацией, касающейся Дамблдора, и стал новым защитником Министерства.
Казалось, на протяжении какой-то доли секунды Рон боролся с собой, но затем он громко заявил Гермионе:
– Слушай, давай я вернусь и дам по башке Перси!
– Нет, – ответила она, крепко сжав его локоть.
– Я почувствую себя гораздо лучше!
Гарри засмеялся. Даже Гермиона усмехнулась, но улыбка исчезла с ее лица, когда она взглянула на замок.
– Мысль о том, что мы можем никогда сюда не вернуться, просто невыносима, – мягко произнесла она. – Как Хогвартс может закрыться?
– Может, он и не закроется, – сказал Рон. – Здесь не более опасно, чем дома. Теперь везде одно и то же. Я бы даже сказал, Хогвартс гораздо безопаснее – здесь, на территории, больше волшебников, способных защитить школу. А ты как считаешь, Гарри?
– Я не вернусь в школу, даже если она откроется, – ответил Гарри.
Рон вытаращился на него, а Гермиона печально сказала:
– Я так и знала, что ты это скажешь. Но чем ты тогда будешь заниматься?
– Я еще раз вернусь к Дурслям, так как этого хотел Дамблдор, – ответил Гарри. – Но это будет недолгий визит, а затем я уйду оттуда навсегда.
– Но куда ты направишься, если ты не собираешься возвращаться в школу?
– Я подумал, что, возможно, пойду в Годрикову Долину, – пробормотал Гарри. Ему ничего не приходило в голову с той ночи, когда умер Дамблдор. – Для меня все началось там, все, что затем случилось. У меня такое чувство, что мне надо туда вернуться. И я смогу навестить могилы моих родителей, я бы хотел это сделать.
– А потом что? – спросил Рон.
– А потом мне нужно найти оставшиеся Хоркруксы, так ведь? – произнес Гарри, не отводя взгляда от отражавшейся в воде белой могилы Дамблдора на другой стороне озера. – Он хотел, чтобы я это сделал, поэтому рассказал мне о них все. Если Дамблдор был прав, – а я уверен, что он был прав, – где-то находятся еще четыре Хоркрукса. Мне нужно найти их и уничтожить, а после необходимо попытаться заполучить седьмую часть души Волдеморта, ту, что все еще находится в его теле, и я – единственный, кто способен убить его. Ну, а если по пути мне повстречается
Северус Снейп, – добавил он, – тем лучше для меня, и хуже для него.
Наступила тишина. Толпа почти рассеялась, оставшиеся уделяли все свое внимание внушительной фигуре Гроупа, обнимавшего Хагрида, чьи горестные вопли продолжали эхом отдаваться по всему озеру.
– Мы тоже там будем, – произнес Рон.
– Что?
– В доме твоих дяди и тети, – пояснил Рон. – А затем мы пойдем с тобой, куда бы ты ни направился.
– Нет, – поспешно сказал Гарри. Он вовсе не рассчитывал на это, а хотел, чтобы его друзья поняли: он отправится в свое самое опасное путешествие один.
– Ты как-то сказал нам, – тихо проговорила Гермиона, – что, если мы пожелаем, еще есть время отступить. А у нас было время подумать, не так ли?
– Мы с тобой, что бы ни случилось, – добавил Рон. – Но, приятель, тебе придется заглянуть к моим родителям, прежде чем мы куда-либо отправимся, даже в Годрикову Долину.
– Почему?
– Свадьба Флер и Билла, помнишь?
Гарри, опешив, глядел на Рона: мысль о том, что в мире все еще может существовать такая нормальная вещь, как свадьба, казалась ему невероятной и тем не менее чудесной.
– Да, мы не можем это пропустить, – наконец произнес он.
Его рука машинально сжала ненастоящий Хоркрукс. И несмотря на все, несмотря на тот простирающийся перед ним темный и извилистый путь, несмотря на последнюю, решающую встречу с Волдемортом, которая – он был уверен – должна была наступить, пусть через месяц, год или через десять лет, он почувствовал, как на сердце у него стало легче при мысли о том, что впереди у него оставался еще один бесценный день покоя. День, который ему предстояло провести с Роном и Гермионой.