– Сэр? – сказал Гарри, поднимая руку.
– Гарри, мой мальчик?
– У меня нет ни книги ни весов, и у Рона тоже – мы не думали, что сможем пойти на курсы подготовки к ПАУК по Зельям, понимаете…
– Ах, да, Профессор МакГоннагал говорила… но не беспокойся, мой дорогой мальчик, совершенно не беспокойся. Сегодня вы можете взять ингредиенты для зелий из моего личного запаса, и я уверен, что мы сможем найти пару весов. У меня также есть несколько старых учебников, вы можете пользоваться всем, пока не сделаете заказ у «Флориш и Блотс»…
Слизхорн подошел к стоящему в углу шкафу, и после нескольких мгновений вернулся с двумя очень потрепанными учебниками «Зельеварения для совершенствующихся» Либатиуса Борэджа, которые он дал Гарри и Рону наряду с двумя наборами потускневших весов.
– Теперь, – сказал Слизхорн, обращаясь ко всему классу и вздымая свою и без того уже выпирающую грудь так, что кнопки на его жилете грозились выстрельнуть в разные стороны, – я приготовил несколько зелий к вашему уроку, чтобы посмотреть, чисто из интереса, какие из них вы знаете. Все эти зелья вы научитесь варить сами после завершения подготовительного курса к ПАУК. Вы должны были слышать об этих снадобьях, даже если вам еще не приходилось их готовить. Кто-нибудь ответит мне, что это за зелье?
Он указал на самый близкий к Слизеринскому столу котел. Гарри немного приподнялся с места, и увидел что-то, напоминавшее простую воду, кипящую на огне.
Хорошо-напрактикованная рука Гермионы взлетела в воздух; Слизхорн кивнул ей.
– Это – Сыворотка Правды, бесцветное снадобье без запаха, вынуждающее пьющего говорить только правду, – ответила Гермиона.
– Очень хорошо, очень хорошо! – радостно сказал Слизхорн. – Теперь, – продолжил он, указывая на котел, ближайший к Когтевранцам, – это зелье всем хорошо известно… В последнее время о нем много говорилось в нескольких буклетах Министерства.
– Кто-нибудь знает…?
Рука Гермионы выстрельнула еще быстрее.
– Это Оборотное Зелье, сэр, – сказала она.
Гарри тоже узнал медленно пузырящееся, подобное грязи зелье, но не обиделся на Гермиону, получившей право первой ответить на вопрос; в конце концов, именно она преуспела в создании Оборотного зелья на втором курсе их обучения.
– Превосходно, превосходно! Осталось всего одно… да, моя дорогая? – сказал Слизхорн, уже выглядя немного смущенным, когда рука Гермионы взметнулась в воздух в третий раз.
– Это – Амортентия!
– Да, действительно. Наверное, глупо спрашивать, – сказал Слизхорн под большим впечатлением, – но я думаю, Вы знаете, что это за снадобье?
– Это самое мощное в мире любовное зелье! – ответила Гермиона.
– Правильно! Вы узнали Амортентию, я думаю, по ее отличительному перламутровому блеску?
– И пару, поднимающемуся характерными спиралями, – с энтузиазмом сказала Гермиона, – тем более, считается, что Амортентия пахнет для каждого по-разному, в зависимости от того, что нас привлекает, например я чувствую запах свежескошенной травы, нового пергамента и…
Но она вдруг порозовела и не закончила предложения.
– Могу ли я узнать имя очаровательной мисс? – Спросил Слизхорн, игнорируя замешательство Гермионы.
– Гермиона Грейнджер, сэр.
– Грейнджер? Грейнджер? А не связанны ли вы с Хектором Дагуорт-Грейнджером, основавшим Экстраординарное Общество Целителей?
– Нет. Не думаю, сэр. Я магглорожденная, видите ли.
Гарри заметил Малфоя, склонившегося к Нотту и шептавшего ему что-то; оба они хихикали, но Слизхорн не был встревожен этим; напротив, сияя, он перевел взгляд с Гермионы на сидящего рядом с ней Гарри.
– Ого! «Одна из моих друзей родилась в семье магглов, и она лучшая среди студентов нашего курса». Я предполагаю, что эта девушка – и есть тот самый друг, о котором вы говорили, Гарри?
– Да, сэр, – ответил он.
– Хорошо, хорошо, двадцать заслуженных очков для Гриффиндора, мисс Грейнджер, – радушно сказал Слизхорн.
Малфой выглядел так, как будто Гермиона ударила его кулаком в лицо. Гермиона же повернулась к Гарри с сияющим выражением лица и прошептала:
– Ты действительно сказал ему, что я – лучшая среди студентов? О, Гарри!
– Хорошо, но почему ты так восторгаешься? – прошептал Рон, по некоторым причинам выглядевший раздраженным. – Ты действительно лучшая среди студентов, и я бы тоже так сказал ему, спроси он меня!
Гермиона улыбнулась, но жестом показала «тише», чтобы они могли слышать о чем говорит Слизхорн. Рон выглядел немного рассерженным.
–
На самом деле конечно, Амортентия не создает любовь. Невозможно приготовить в котле такое высокое чувство, как это. Нет, это зелье просто вызывает в вас безумное влечение или, другими словами, навязчивую идею. Вероятно, это самое мощное и опасное снадобье в этом классе… О, да, – сказал он, серьезно кивая Малфою и Нотту, оба которых скептически ухмылялись. – Когда вы проживете такую же долгую жизнь как и я, вы не будете недооценивать всю мощь одержимой любви…
– Теперь, – сказал Слизхорн, – настало время начать работу.
– Сэр, но Вы не сказали нам, что находится в этом котле, – заметил Эрни Макмиллиан, показывая на маленький черный котел, стоящий на столе Слизхорна. Зелье в нем весело плескалось; оно было цвета расплавленного золота, и его большие капли подпрыгивали над поверхностью словно золотые рыбки, но ни одна из них не выскакивала из котла.
– О… – промолвил Слизхорн. Гарри был уверен, что он и не забывал об этом зелье, а просто ждал когда его спросят о нем, дабы усилить впечатление.
– Да. Итак, дамы и господа, для самых любопытных отвечу, что это зелье Феликс Фелицис.
Предположу, – обратился он, улыбаясь, к Гермионе, которая судорожно вздохнула, – что Вы знаете, для чего нужен Феликс Фелицис, мисс Грейнджер?