Гарри переворачивал страницы Квинтэссенции, зная, что Рон наблюдает за ним. Бормотания Рона затихли, заглушаемые громким треском огня, хотя Гарри думал, что снова уловил слова «Не может жаловаться».
Расписание Гермионы было настолько плотным, что Гарри мог говорить с ней должным образом только по вечерам, когда Рон так увивался вокруг Лаванды, что не замечал того, что делал Гарри. Гермиона отказывалась сидеть в гостиной, когда Рон был там, таким образом, Гарри присоединялся к ней в библиотеке, и значит, все их беседы проходили шепотом.
– Он волен целоваться с кем хочет и кого любит, – сказала Гермиона, в то время как библиотекарь, мадам Пинс, бродила между полками позади них. – Я действительно ничего против этого не имею. – Она так сильно нажала пером на пергамент, выводя букву "Я", что проколола в нем дыру.
Гарри снова промолчал. Ему пришло в голову, что скоро у него просто пропадет голос, так как последнее время он его практически не использовал. Он склонился над «Зельеделием для продолжающих» и снова принялся делать примечания относительно Вечных Эликсиров, иногда останавливаясь, чтобы расшифровать полезные дополнения Принца-Полукровки к тексту Либатиуса Борэджа.
– Да, кстати, – сказала Гермиона через некоторое время, – Ты должен быть осторожен.
– В последний раз говорю тебе, – произнес Гарри немного хриплым тоном после сорока пяти минут тишины, – я не отдам эту книгу. Я узнал больше от Принца-Полукровки, чем от Снейпа и Слизхорна вместе взятых…
– Я говорю не о твоем глупом так называемом «принце»,– сказала Гермиона, бросая на книгу презрительный взгляд. – Я хочу сказать про одно недавнее событие. Я вошла в ванную для девочек, перед тем как прийти сюда. Там была примерно дюжина девчонок, включая и эту Ромилду Вэйн, и они решали, как подсунуть тебе любовное зелье. Они все надеются пойти с тобой на вечеринку Слизхорна, и, кажется, накупили у Фреда и Джорджа любовных зелий, которые, боюсь сказать, все же действуют.
– Почему же ты их не конфисковала? – воскликнул Гарри, которому показалось невероятным, что Гермиона, вместо того чтобы соблюдать правила, пропустила подобное нарушение.
– Они же не притащили зелья с собой в ванную,– презрительно сказала Гермиона, – Они только обсуждали тактику. Поскольку я сомневаюсь относительно того, – она снова бросила на книгу презрительный взгляд, – что твой Принц-Полукровка, смог придумать противоядия сразу для дюжины любовных зелий, на твоем месте я просто бы пригласила кого-то пойти с тобой, чтобы все поняли – у них нет шанса. Не то к завтрашнему вечеру они будут готовы на любое безрассудство ради тебя, Гарри.
– Нет девушки, которую я хотел бы пригласить, – пробормотал Гарри, который все еще пробовал не думать о Джинни больше, чем он мог себе позволить из исключительно братских чувств. Однако, несмотря на все свои усилия, он продолжал мечтать о ней, и благодарил небо, что Рон не мог использовать Легилименцию.
– Ну, тогда просто будь осторожен с напитками, которые пьешь, так как, похоже, что Ромилда Вэйн говорила вполне серьезно, – мрачно добавила Гермиона.
Она подтянула к себе длинный свиток пергамента с работой по Нумерологии, и снова продолжила царапать по нему своим пером. Гарри долго-долго смотрел на нее.
– Подожди, – медленно сказал он. – Я думал, Филч, запретил все, что продают в Ужастиках Умников Уизли?
– Интересно, хоть кто-нибудь когда-нибудь обращал внимание на то, что запретил Филч? спросила Гермиона, все еще пытаясь сконцентрироваться на своей работе.
– Но я думал, все совы обыскиваются. Так, каким образом эти девчонки смогут протащить любовные зелья в школу?
– Фред и Джордж посылают им зелья замаскированными под духи или средства от кашля, сказала Гермиона. – Это – один из их способов обслуживания заказов, которые разносят совы.
– Что-то ты много об этом знаешь.
Гермиона удостоила Гарри тем же презрительным взглядом, который достался его учебнику по Зельям.
– Все это было написано на обороте флаконов, которые близнецы показывали мне и Джинни этим летом, – холодно сказала она, – я не хожу по Хогвартсу, подливая людям в напитки зелья или притворяясь, что подливаю, потому что это также плохо…
– О, ну, в общем, не бери в голову, – быстро сказал Гарри. – Пойми, значит Филча легко можно обмануть! Если эти девчонки могут получать по почте любовные зелья, замаскированные под другие вещи, так почему Малфой не мог пронести в школу то ожерелье?
– О, Гарри… только не начинай снова…
– Но объясни мне, почему нет? – потребовал Гарри.
– Слушай, – вздохнула Гермиона, – Датчики Тайн обнаруживают проклятья, заклятья, и заклинания маскировки, ведь так? Они используются, чтобы найти темное волшебство и заколдованные темной магией объекты. Они бы обнаружили такое мощное проклятие, какое было наложено на ожерелье, за секунды. Но какое либо вещество, просто налитое в другую бутылку, они, конечно, не замечают, тем более что любовные зелья – не темная магия и они не опасны…
– Легко тебе говорить, – пробормотал Гарри, подумав о Ромилде Вэйн.
– К тому же, Филч вряд ли поймет, что это не зелье от кашля, он ведь сквиб, и я сильно сомневаюсь, что он умеет отличать одно зелье от другого.
Гермиона застыла; Гарри тоже что-то услышал. Кто-то подходил к ним сзади, но за темными полками было невозможно разобрать – кто. Они ждали, и мгновение спустя мадам Пинс, подобно стервятнику, появилась из-за угла, ее впалые щеки, кожа, похожая на пергамент, и длинный крючковатый нос, были освещены лампой, которую она держала.
– Библиотека закрыта, – сказала она, – я прослежу, чтобы все книги, взятые вами, были возвращены на нужные полки… ЧТО ты сделал с этой книгой? Ты – развращенный мальчишка!