– Я почти не смог найти упоминаний о Реддле в Хогвартсе, – сказал Дамблдор, кладя поврежденную руку на Омут памяти. -
Немногие из тех, кто знал его в то время, готовы говорить о нем, они слишком напуганы. Однако то, что мне точно известно, я выяснил после того, как он покинул Хогвартс – было приложено много усилий, для того, чтобы отследить всех, кто согласен был что-либо рассказать, – после рассмотрения старых бумаг, после опроса как магглов, так и волшебников.
Те, кого я смог уговорить рассказать мне что-либо, сообщили, что Реддл был одержим своим происхождением. Это, разумеется, понятно: он вырос в приюте и действительно хотел знать, как он туда попал. Он напрасно искал следы Тома Реддла-старшего в Трофейной комнате, в списках префектов в старых школьных отчетах, даже в книгах по Истории Магии. В конце концов, он был вынужден признать, что его отец никогда не учился в Хогвартсе. Полагаю, именно тогда-то он и отказался навсегда от собственного имени, взял себе имя Лорда Волдеморта, и начал искать следы прежде презираемой им семьи матери – женщины, которая, насколько ты помнишь, как он думал, не могла быть ведьмой, если уступила позорной человеческой слабости – смерти.
Все, что он знал, – это одно лишь имя «Марволо», о котором ему стало известно от тех, кто управлял приютом. Это было имя отца его матери. В конце концов, после кропотливого исследования старых книг Волшебных семейств он обнаружил и поныне живущую ветвь потомков Слизерина. Летом, когда ему было шестнадцать, он оставил приют, в который ежегодно возвращался, и ушел искать своих родственников – Гаунтов. А сейчас, Гарри, если ты встанешь…
Дамблдор поднялся, и Гарри увидел, что он вновь держит в руках маленькую прозрачную бутылочку, наполненную переливающейся жемчужной памятью.
– Мне несказанно повезло, что я собрал это, – сообщил он, выливая сверкающую жидкость в Омут памяти. – Ты убедишься в этом, когда мы вернемся. Что ж, начнем?
Гарри подошел к каменному кубку и покорно наклонился, пока его лицо полностью не погрузилось в воспоминание. Он почувствовал знакомое ощущение провала в небытие, а затем приземлился на грязный каменный пол. Вокруг было темно.
Ему понадобилось несколько секунд, чтобы оглянуться, и за это время Дамблдор уже очутился подле него. Дом Гаунтов был настолько неописуемо грязный, грязнее которого Гарри еще не видывал. С потолка свисала толстая паутина, пол был покрыт сажей, заплесневелая и гниющая еда лежала на столе вперемешку с грязными горшками. Единственный свет шел от одной оплывшей свечи, стоящей в ногах у человека с настолько отросшими волосами и бородой, что Гарри не видел ни его глаз, ни рта. Он развалился в кресле у окна, и на секунду Гарри задался вопросом, не умер ли он. Но затем кто-то внезапно постучал в дверь, и человек резко дернулся, проснувшись. В правой руке у него оказалась волшебная палочка, а в левой – короткий нож.
Дверь заскрипев, открылась. На пороге, держа старомодную лампу, стоял мальчик, которого Гарри сразу же узнал: высокий, бледный, темноволосый, и красивый – юный Волдеморт.
Его глаза медленно оглядели лачугу и остановились на человеке в кресле. В течение нескольких секунд они смотрели друг на друга, потом человек зашатался, пораженный, пустые бутылки у него в ногах загремели и покатились по полу.
– Ты! – взревел он. – Ты!..
И он, как пьяный, помчался на Реддла, вскинув вверх нож и палочку.
– Остановись.
Реддл говорил на Змеином языке. Человек попятился и наткнулся на стол. Часть заплесневелых горшков полетела на пол. Он уставился на Реддла. В полной тишине они смотрели друг на друга. Человек нарушил ее:
– Ты говоришь на нем?
– Да, я на нем говорю, – сказал Реддл. Он зашел в комнату, и дверь за ним захлопнулась. Гарри не мог не восхититься полным отсутствием страха у Волдеморта. Лицо Тома выражало отвращение и даже, пожалуй, разочарование.
– Где Марволо? – спросил он.
– Умер, – сказал человек. – Умер много лет назад, разве ты не знал?
Реддл нахмурился.
– А кто тогда ты?
– Я Морфин, а что?
– Сын Марволо?
– Ну разумеется, сын…
Морфин откинул волосы с грязного лица, чтобы лучше видеть Реддла, и Гарри увидел кольцо с черным камнем Марволо на его правой руке.
– Я думал, что ты тот маггл, – прошептал Морфин. – Ты выглядишь таким же, как он.
– Какой маггл? – резко переспросил Реддл.
– Тот маггл, в которого влюбилась моя сестра. Который жил в большом доме через дорогу, – сказал Морфин и неожиданно плюнул на пол между ними. – Ты выглядишь прямо как он. Реддл. Но он ведь теперь старше, да? Он должен быть старше тебя.
Морфин выглядел слегка ошеломленным и нетвердо стоял на ногах, продолжая держаться за край стола для поддержки.
– Он вернулся, видишь… – глупо добавил он.
Волдеморт пристально глядел на Морфина, словно оценивая его возможности. Он придвинулся немного ближе и спросил:
– Реддл вернулся?
– Да, он оставил ее и женился на грязи! – воскликнул Морфин, снова плюя на пол. – Ограбил нас, заметь, до того, как она сбежала. А где медальон, а? Где медальон Слизерина?
Волдеморт не ответил. Морфин снова пришел в ярость, он взмахнул своим ножом и завопил:
– Опозорила нас, шлюха! И кто ты такой, врываешься сюда, задаешь всякие вопросы! Все кончено, да? Все кончено…
Он глянул в сторону, слегка покачиваясь, и Волдеморт подался вперед. Когда он это сделал, все вокруг погрузилось в темноту, погасли лампа Волдеморта и свеча Морфина, все поглотила кромешная тьма…
Пальцы Дамблдора сомкнулись на локте Гарри, и они опять оказались в его кабинете. Мягкий золотой свет в кабинете Дамблдора, казалось, ослеплял глаза Гарри после этой непроницаемой темноты.