– Это все? – сразу же сказал Гарри. – Почему стало так темно, что случилось?
– Оттого что Морфин с того момента не мог больше ничего вспомнить, – сказал Дамблдор, жестом показывая Гарри на кресло. – Когда он проснулся следующим утром, он лежал на полу, один. Кольцо Марволо пропало. Тем временем в городке Литтл Ханглтон по Главной улице бежала девушка, крича, что в большом доме, прямо в гостиной, лежат три тела: Тома Реддла-старшего, его отца и матери.
Маггловские власти были озадачены. Насколько мне известно, они и по сей день не знают, как был убит Том Реддл, так как Авада Кедавра не оставляет никаких следов повреждения… Исключение из этого правила сидит передо мной, – добавил Дамблдор, кивком указав на шрам Гарри. – Министерство, напротив, сразу же узнало, что это убийство, совершенное волшебником. Они также знали, что однажды осужденный магглоненавистник жил напротив дома Реддлов, и его уже однажды заточали в тюрьму за нападение на одного из убитых.
Итак, Министерство заявилось к Морфину. Им не надо было допрашивать его, а достаточно было использовать Сыворотку Правды или Легилименцию. Он сразу же признался в убийстве и сообщил подробности, которые мог знать только убийца. Он говорил, что очень гордился, убив магглов, и что он ждал этого шанса все эти годы. Он сдал палочку, и сразу подтвердилось, что именно ей убили Реддлов. И Морфин без малейшего сопротивления с его стороны был доставлен в Азкабан.
Единственное, что тревожило его – это то, что исчезло кольцо его отца. «Он убьет меня за то, что я его потерял, – повторял он своим сокамерникам. – Он убьет меня за пропажу этого кольца». Очевидно, это были его единственные слова на протяжении многих лет. Он прожил остаток жизни в Азкабане, оплакивая потерю семейной реликвии Марволо, и был похоронен у его стен, вместе с другими несчастными, умершими там.
– Так Волдеморт украл палочку Морфина и использовал ее? – спросил Гарри, выпрямляясь на стуле.
– Да, это так, – сказал Дамблдор. – У нас нет воспоминаний, чтобы показать это, но, я думаю, мы можем быть уверены, что так оно и было. Волдеморт применил «Ступефай» на своего дядю, взял его палочку и пошел к «большому дому через дорогу». Там он убил маггла, который бросил его мать-ведьму, и для ровного счета своих бабушку и дедушку. Таким образом он стер с лица земли род недостойных Реддлов, мстя отцу, отказавшемуся от него. Затем он возвратился в лачугу Гаунта, исполнил сложное заклинание, которое создало его дяде ложные воспоминания, бросил палочку Морфина рядом с бесчувственным телом, положил в карман древнее кольцо и ушел.
– А Морфин так никогда и не понял, что он этого не совершал?
– Никогда, – сказал Дамблдор. – Как я уже сказал, он дал полновесное и весьма хвастливое признание.
– Но у него же была и настоящая память все это время!
– Да, но пришлось бы применить много искусных заклинаний вроде Легилимента, чтобы убедить его в этом, – сказал Дамблдор. – А зачем кому-то лезть в его память, когда он сам признался в содеянном? Но я сумел навестить Морфина в последние дни его жизни, в то время я уже старался узнать как можно больше о прошлом Волдеморта. Это воспоминание было чрезвычайно трудно извлечь. Когда я увидел, что оно содержит, я попытался использовать его, чтобы Морфина выпустили из Азкабана. Однако до того как Министерство пришло к окончательному решению, он умер.
– Но как Министерство не поняло, что Волдеморт сделал это с Морфином? – сердито произнес Гарри. – Он же был несовершеннолетним в то время, ведь так? Я думал, они могут обнаружить волшебство совершаемое несовершеннолетним!
– Ты прав, они могут отследить магию, но не исполнителя. Вспомни: ты получил предупреждение от Министерства за Парящие Чары, хотя на самом деле это был…
– Добби! – проворчал Гарри, эта несправедливость все еще терзала его. – Так если ты не достиг совершеннолетия и совершишь волшебство в доме совершеннолетней ведьмы или колдуна, Министерство не узнает?
– Конечно, они не смогут сказать, кто совершил волшебство, – сказал Дамблдор, глядя на возмущенного Гарри и слегка улыбаясь. – Они полагаются на волшебников-родителей, на то, что они следят за отпрысками в пределах своего дома.
– Но это же чепуха! – огрызнулся Гарри. – Посмотрите, что случилось здесь, что случилось с Морфином!
– Я согласен, – сказал Дамблдор. – Кем бы ни был Морфин, он не заслужил подобной смерти, осужденный за преступления, которых он не совершал. Но уже поздно, я хочу показать тебе еще одно воспоминание перед тем, как ты уйдешь…
Дамблдор достал из внутреннего кармана еще один прозрачный сосуд, и Гарри притих, вспомнив, что Дамблдор говорил, что это одно из самых важных воспоминаний, из тех, которые у него имеются. Гарри заметил, что содержимое перетекало в Омут памяти очень медленно, тягуче, как будто давно застыло. Может быть, воспоминание испортилось?
– Это не займет много времени, – сказал Дамблдор, когда ему, наконец, удалось вылить содержимое сосуда. – Мы возвратимся прежде, чем ты поймешь…Итак, снова туда…
И Гарри опять провалился в серебряную жидкость, на сей раз, приземляясь около человека, которого он сразу узнал.
Это был Хорас Слизхорн который выглядел гораздо моложе. Гарри так привык к нему лысому, что посчитал вид Слизхорна с густыми, сияющими, соломенными волосами весьма странным. Он выглядел так, будто его голова была покрыта соломой, хотя на ней уже блестела лысина размером в галеон.
Его усы, менее пышные, чем он привык видеть, были рыжевато-блондинистого цвета. Он был не такой толстый, каким Гарри его знал, хотя золотые пуговицы на его расшитом жилете уже были готовы отлететь. Его маленькие ноги лежали на бархатном пуфике, он сидел в удобном кресле, в одной руке он держал небольшой бокал вина, другой рылся в коробке засахаренных ананасов.