Он покачал головой.
— Знаете, у наших ещё есть эта штука… инстинкт самосохранения называется, чтоб так не разыгрывать учителей. Ведь если ты кому-то подкидываешь розу, значит, ты желаешь, чтоб он исчез. А с учителями такие шутки опасны.
— Ага! Значит, ты согласен, что не все подкинутые цветы — это стопроцентная угроза жизни?
— Ну, я знаю, что много кого так разыгрывают. Но у них розы всегда корявые и некрасивые, почти сразу разваливаются, а вот настоящие… те, из-за которых пропадают, они изящные и аккуратные.
Я похолодел. Роза, лежавшая у меня на столе, была как с картинки. Я тряхнул головой.
«Глупости какие. Никто не собирается меня похищать. Никому это не нужно».
Майкл очень тихо добавил:
— Вот у меня и у Келли очень аккуратные…
— Это всего лишь означает, что их сделал кто-то, у кого много свободного времени. Кто-то очень старательный, кропотливо подходящий к своему делу.
— И зачем такому человеку разыгрывать каких-то малолеток? Или учителя? Не сходится.
— Почему бы и нет? И опять же, я не совсем уверен, что это был не ты.
— Если вы мне не верите — можете спросить у любого в классе, у того же Келли, он с удовольствием меня сдаст. Да и зачем мне это?
— Чтобы привлечь моё внимание в надежде, что я начну помогать тебе с поисками.
Парень фыркнул.
— Нет уж, спасибо. Не нужна мне ваша помощь.
Я закатил глаза. Очевидно, что так я ничего не добьюсь. Надо идти к директору Райту или к Робинсону. После субботнего разговора идти к куратору совсем не хотелось, поэтому я направился к мистеру Райту. Но его не оказалось на месте. Секретарь сказал, что директор уехал до самого вечера по делам.
«Ладно, зайду завтра».
***
МакКриди задержался и пришёл в аудиторию в половине шестого, плотно закрыв за собой дверь. Я планировал дать ему другие варианты тех контрольных, которые он завалил. Вряд ли он решит их намного лучше, сомневаюсь, чтобы он хоть как-то подготовился. Но если он постарается, то я, так уж и быть, нарисую ему «C» или «D».
Джонатан лучезарно улыбался.
— Добрый вечер, мистер Хилл.
— Добрый вечер. Проходи, садись.
МакКриди поставил сумку на парту. Затем скинул блейзер и повесил его на стул. Я подошёл к нему с учебником.
— Так. Для начала решишь вот эти примеры, — я обвёл карандашом номера, — потом я дам тебе следующие задания.
Но парень не спешил приступать к работе. Он стоял, подпирая бедром парту, и лукаво улыбался. От него сильно пахло дешёвым одеколоном.
— Сэр?
— Да, Джонатан?
— Я знаю, что вы — гей, сэр.
Я громко захлопнул учебник.
«Чёрт, если МакКриди знает, значит, знает весь Хартвуд».
— Не понимаю, какое отношение это имеет к твоей учёбе.
— Ну, прямого не имеет, а вот косвенное…
Он сделал шаг ко мне.
— Мистер Хилл, вы — молодой мужчина. И довольно привлекательный, должен заметить. У вас есть определённые потребности. А я уже достаточно взрослый, чтобы это понимать.
Я слушал его с изумлением .
— Так почему бы нам не забыть про эти скучные задания, — он взял у меня учебник и положил его на парту, — и не заняться чем-то более интересным?
Джонатан обвил руками мою шею и потянулся ко мне. Я наконец вышел из оцепенения, взял его за плечи и отодвинул от себя.
— Мистер Хилл? — недоуменно сказал он.
— То есть ты не подготовился? — уточнил я.
— Нет, — протянул он.
«Просто замечательно. И что мне теперь делать?»
Вспомнился совет куратора — драть всех за всё. Я закрыл лицо рукой.
«Нет, это ни в какие ворота не лезет».
Как бы я ни порицал методы мистера Робинсона, сейчас, видимо, придётся последовать его совету. В глубине души я был возмущён. Как Джонатану это вообще в голову пришло? За кого он меня держит?
— Тогда снимай штаны.
— Но…
— Никаких «но». По-хорошему я должен отвести тебя к директору. Забавно, у него столько жалоб на домогательства учителей к ученикам, а вот чтобы наоборот — ещё не было ни одной. Но он, к сожалению, уехал по делам. Поэтому я накажу тебя сам.
— Мистер Хилл… — обиженно протянул МакКриди.
— Что? Я не потерплю такого отношения к себе. Получишь как следует за своё неподобающее поведение, а завтра придёшь исправлять оценки. Понятно?
— Сэр, может быть, мы забудем это недоразумение и попробуем по-другому договориться?
— Ты сейчас договоришься и отправишься к Робинсону.
— Ну почему чуть что — так сразу к Робинсону? — проворчал парень. — Злой вы, мистер Хилл.
— Знаешь, а мои коллеги противоположного мнения.
— Ну, они правы отчасти. Вы какой-то не постоянно злой. То многое прощаете, то из-за мелочи срываетесь.
— Предлагать секс за оценки — это совсем не мелочь.
— Вы прекрасно понимаете, о чём я. Так что определитесь уже, к кому вы ближе — к нам или к другим учителям. Будьте постоянно злым — или постоянно добрым.
Самое обидное, что я действительно понимал.
— Хорошо, тогда я буду постоянно злым.
Джонатан вздохнул и нервно пожал плечами.
— Вы меня здесь наказывать будете или у себя в кабинете?
— Здесь. — Я выдвинул стул. — Штаны снимай и перегибайся через спинку.
— Да, сэр.
Пока МакКриди возился с брюками, я хотел было пойти за розгой, но мне вспомнилась вчерашняя сальная шутка Робинсона про волшебные палочки. Меня передёрнуло. Использовать розги как-то сразу расхотелось.
«Ладно, воспользуюсь ремнём».
Пока я размышлял, Джонатан уже снял штаны и занял позицию — перегнулся через спинку стула, руками вцепившись в сиденье.
— Нравится то, что вы видите?
— Прекращай. За такие шуточки больше получишь.
— Простите, сэр.
Я снял ремень, встал слева от парня и примерился. Ремень громко хлопнул по обнаженному телу, а МакКриди чуть дёрнулся. Удары я наносил размеренно, стараясь не попадать по одному и тому же месту. Постепенно задница парня покрывалась розовыми полосами. Я считал удары про себя, но понятия не имел, на каком количестве остановиться. Двадцать? Сорок? Сколько в прошлый раз получил Купер? Около тридцати. Наверное, стоит выдать МакКриди не меньше, проступок-то серьёзный.
После пятнадцатого Джонатан зашипел сквозь зубы, но ослаблять силу ударов я не стал.
— Надо же было до такого додуматься — приставать к учителю!
— Я думал… Ай!
— Что, раз я гей, значит, буду пытаться залезть в штаны к любому, кто предложит?
— Д… Нет! Простите, сэр! Ай, что ж так больно-то!
— Нет уж, у меня есть принципы! Один из них — никаких отношений с учениками. Понятно?
— Да, сэр!
— Секс — это не какая-то вещь или услуга, которую можно просто так предлагать кому попало.
— Но вы же не «кто попало»!
Я ударил сильнее.
— Я — твой учитель. Это неприемлемо. Понятно объясняю?
— Ох, ё… Да, сэр!
От особенно сильного удара парень чуть не улетел со стула, мне пришлось его ловить и возвращать в нужную позицию.
— Сэр, не надо больше, я всё понял!
«Он получил всего двадцать пять ударов. Ещё пятерка. Нормально, выдержит».
К чести МакКриди, он не пытался вырываться или прикрываться. Последние пять ударов он вытерпел, шипя сквозь зубы ругательства.
— Поднимайся. Можешь одеваться.
Пока он приводил себя в порядок, я обратил внимание на шорох за дверью.
«Странно».
— Я могу идти?
— Да, иди. Завтра придёшь исправлять оценки, уже по-нормальному. Или мы пойдём к Робинсону.
— Да, сэр. Я понял, сэр.
МакКриди медленным шагом вышел из аудитории. Из коридора донёсся его крик:
— Купер?! Что ты тут делаешь? А ну стой, засранец!
Я выглянул в коридор. Купер уже скрылся за углом. Джонатан рванул было за ним, но остановился и поморщился.
— Чёрт, задница болит. Ну ничего, я ему устрою потом.