Когда он очнулся, всё ещё была ночь. Вместо мягкого клевера щеку колола пахучая хвоя. Харвиг осторожно встал на ноги, коленки тряслись, – и вскрикнул: город оказался на месте! Чудесное яблочко перекинуло его в Рось. Он облегчённо вздохнул. Не зря говорят: в гостях хорошо, только дома лучше. Страшно представить, что было бы, останься он навек в том удивительном мире.
Однако нужно возвращаться к друзьям…
От урочища доносились взволнованные голоса. Кажется, братья ссорились. Но, заприметив его, разом стихли.
– Харвиг? – неуверенно окликнул Михей.
– Я… – отозвался он.
Княжичи бросились к нему и едва не удушили в объятиях. Васятка радостно шмыгал носом.
– Откуда ты?!
Он протянул ладонь, на которой уже не сиял, а едва тлел огрызок чудесного яблока.
– Уговор, – степенно произнёс Харвиг.
– А Зубила? Ты видел его?
– Как тебя сейчас.
– И что он?
– Помереть на месте.
Тут все невольно оглянулись на тын, из-за которого разносился по округе протяжный вой. А Харвиг гадал, слышали ли отроки его крик, вовсе неподобающий предводителю лихих княжичей.
– А тут-то как очутился? – спросил дотошный Селян. Харвиг заметил, что левый глаз брата заплыл, вокруг багровели свежие ссадины.
– Занесло меня куда-то… В мир иной.
Отроки переглянулись.
– А ты нам не врёшь? – Селян недоверчиво прищурил здоровый глаз.
Братья уставились друг на друга. Но назревавшую ссору оборвал громовой раскат: невесть откуда налетевшие тучи столкнулись в выси и озарили округу молнией. С небес хлынул проливной дождь.
Отроки со всех ног бросились прочь из леса. Долго они добирались туда, да скоро возвращались обратно! И всё же в город княжичи вбежали, уже промокнув до нитки.
Ветром пронеслись они через Серёдку и остановились лишь у своих ворот. Тут и дождь стих.
У калитки на двор стоял дед Архип. Старик сердито замахнулся клюкой, но отроки увернулись, шмыгнули мимо и на носочках прокрались в терем.
Едва улеглись по лавкам, как из соседней горницы выглянула закутанная в платок мать. Увидев, что все на месте, она так же беззвучно скрылась.
Братья перевели дух.
– Харвиг! – позвал со своей лавки в углу Васятка. – Расскажи про Зубилу!
– И что за мир иной? – поддержал Михей.
Расскажи, расскажи… Только что же он скажет? Немного успел повидать там, а передать словами, что ощутил, – выйдет ли?
– У Зубилы клыки размером с ладонь… А языков три, – зелёный, чёрный и синий.
Васятка ойкнул. С лавки Селяна донёсся тихий смешок.
Харвиг, покосившись в угол, где скрывался в темноте старший брат, продолжил:
– Ночью там светло, как и днём. Всё оттого, что трава под ногами светится…
– Ишь ты! – удивился Михей.
– А воздух там такой, что кажется: ни еды, ни воды не нужно. Его ешь да пей.
Братья молчали. Наверное, пытались представить себе неведомый край. А Харвигу и добавить к сказанному было нечего. Он смежил веки. Тотчас перед глазами возникла оскаленная зубастая пасть. Тогда отрок повернулся на другой бок, и страшное видение отступило.
2. Шамка и Жарозуб
Велика заповедная земля Рось! Куда ни отправься из города, на весь день пути – поросшие мягким разнотравьем луга, возделанные поля и вековые дубравы. Довольно в тех краях тучных ушастых зайцев, пронырливых белок, дятлов и филинов. В дремучих зарослях гнездятся чёрные вороны и рыскают полосатые кабаны. А в реках Буг и Стырь плещется крупная и вкусная рыба.
Немногие земли могут похвастать таким изобилием!
Что же до города, раскинувшегося у подножия Алатыря, так он мог считаться самым уютным из всех известных нам городов под горой. Разве что Тахгар мог поспорить с ним. Но он, как и весь благословенный мир Сеннаар, отличался от прочих. И речь о нём пойдёт много позже.
Надо заметить, что в Городище не было новых величавых построек (да и старые лежали в руинах) или мощных крепостных стен, как в иных мирах.
Зато город утопал в яблоневых и вишнёвых садах, над которыми торчали, словно грибы на поляне, золотистые маковки расписных теремов. Красочные дома эти возводились из брёвен; встречались и каменные, но куда реже.
Усадьбу обычно окружал высокий забор. За каждым тыном обитал цепной пёс – мохнатый зубастый зверь, признающий только своих хозяев.
Всё это было отголоском давних времён, когда по округе бродили хищные твари. Чудища сгинули, а ограды, давшие название городу, прижились.
Городчане возделывали поля, разводили скот, охотились на зверя, ловили рыбу. В праздники, которых на морозную пору приходилось немало, собирались на площади. Задорно гудели длинные камышовые дудки, бренчали наперебой балалайки. Долгие протяжные песни перемежались звонкими, озорными частушками. Меж заставленных снедью столов отплясывали отроки и отрочицы… Дружно и весело жили росы.