А хорошему мальчику нравилось патоку из себя точить. Так он и остался. Вырос, угождает: из бумаги фунтики делает, в фунтики патоку точит, нужным людям подносит.
ЗОЛОТОЙ КОЛ
Мальчик Вова рассердился на папу. Говорит Вова няне:
— Как только вырасту, поступлю в генералы, приду к папиному дому с пушкой, папу в плен возьму и на кол посажу.
А папа тут как тут и говорит:
— Ах ты, злой мальчик! Как же это ты папу на кол хочешь посадить? Ведь папе больно будет.
Вова испугался, да и говорит:
— Так ведь это, папа, будет золотой кол и с надписью: «за храбрость».
НЕТОПЛЕННЫЕ ПЕЧИ
В одном доме были холодные печи. Их не топили, потому что боялись пожара. Хозяйка была скупая. Она говорила:
— Стенка есть, потолок да крыша есть, пол есть, двери войлоком околочены, в окна зимние рамы вставлены, щели в них забиты паклей, замазаны замазкой и закрашены краской. Холодного воздушку не дунет, наружной ветриночки не внесет. Чего же вам больше?
Хозяйкины дети, лупыши малые, ее просили:
— Ты бы нам, мама, в детской хоть когда-когда печечку вытопила, а то уж больно зябко: зуб на зуб не попадает.
А скупая хозяйка им отвечает весьма равнодушно и с такою ласковою усмешечкою:
— И, полно, глупенькие, какая вам печечка? Ваше дело молодое, — стерпится. Вы воздушку не шевелите, ветру не делайте, сидите себе смирнехонько да скромнехонько, друг к дружке покрепче прижмитесь, друг о дружку грейтесь, вот зиму-то и перетерпите. А там, может быть, и весна придет, так я вас на травку выпущу. А дрова-то в печке жечь — зря денежки в трубу выпускать, дымом воронам носы коптить, — нет, милые, этого у меня в доме, пока я жива, не будет, и вы эти несбыточные мечтания оставьте.
Сама лисью шубу на себя накрутила, ковровых платков на голову наслоила, ноги в теплые чулки да в меховые сапоги обула, ходит да на деток покрикивает.
— Мне, — говорит, — очень даже тепло.
Ну, а ребятишки, известно, детским делом, одеты тоненько да легонько. Да и пуговки у них многие поотрывались, да и прорешек немало понакопилось. Дрожат от стужи, зубами щелкают, иной раз и всплачут.
Только один раз старший мальчик придумал такое дело:
— Что, — говорит, — нам стынуть! Этак вся у нас душа вымерзнет. Весна придет, а от нас одни трупики останутся. Поломаем-ка мы столы да стулья, положим их в печку, погреемся.
— Мама забранится, — сказали девочки. — Как бы не поколотила!
Но уж так зябли ребятушки, что долго думать не стали, — все свои столы и стулья поломали и в печь положили. Печку топят, огонь весело горит, ребята от радости смеются и промеж себя говорят:
— Позовем и маму погреться.
ЛИШНИЕ ВЕРЕВОЧКИ
У одного мальчика мама была строгая, и папа был строгий. Как папа или мама увидят своего мальчика, так сейчас и закричат на него:
— Не шали! Как ты смеешь шалить, скверный мальчишка! Тишину и порядок нарушаешь.
Ну, а мальчик, известно, ребячьим делом, без шалостей не мог прожить. Он бы и рад не огорчать папашу и мамашу, да никак не мог удержаться: нет, нет, да и нашалит.
Вот однажды папа с мамою и сказали:
— Слова на тебя не действуют, так мы перейдем к делу. Мы тебя скрутим, — ты у нас позабудешь, как шалят.
Хорошо, — сказано, сделано. Связали мальчику руки веревочкою так, чтобы добрые слова писать он мог, а на дерзкие слова чтобы у него не было размаха; поноски дли папаши с мамашею носить можно, а в барабан бить нельзя. Связали ему ноги, — ходить тихонько можно, а уж побежать, — нет, брат, шалишь, не побежишь. На лицо надели хорошенький намордничек, — манную кашку кушать можно, а кусаться и думать не моги. К спине привязали палку, чтобы мальчик прямо держался, по форме. Ну, так скрутили мальчика, что просто беда. Не может мальчик и шага лишнего сделать. И стал мальчик скучный, все плакал потихоньку. А папа с мамой говорили:
— Плачь, плачь, — видишь, как нехорошо шалить. Мы тебе раньше доверяли, а теперь уж ты потерял право на доверие. Сам на себя пеняй.
Бродит тихонечко мальчик, а соседские ребята над ним смеются. А у мальчика папа и мама были строгие, но глупые. Они сначала радовались, что соседи над мальчиком смеются. И сами мальчика стыдили.
— Видишь, — говорят, — все над тобою смеются.
Только один раз, когда они спали, кто-то разбил им стекло и окне. Бросили с улицы камень, а на камне бумажка привязана, а на бумажке написано очень крупными буквами: «Это вам за то, что вашего мальчика обижаете».