Озеро посреди каменной долины и правда радовало взгляд. Голубые скалы, кое-где подернутые зеленью кустов и травы, нависали над яркой синевой, сейчас неподвижной. Солнечные лучи золотили ее поверхность, а облака отражались так ясно, что казалось, будто под ногами не вода — небеса раскинулись. Наверное, праведники в раю нечто подобное видят.
А еще здесь было тихо той чудесной тишиной, когда хочется усесться на землю, смотреть вдаль и ни о чем не думать. Лишь глухой перестук лошадиных копыт разрезал прозрачную тишь.
— Как красиво! — выдохнул Хасинто и вздрогнул, услышав собственный голос, неожиданно громкий.
— Да… Иногда мне кажется, что так выглядит рай…
Надо же, дон Иньиго словно его мысли подслушал!
Де Лара подвел кобылу к берегу, сам присел рядом и, опустив руку в озеро, глянул на Хасинто.
— Вода здесь диво как хороша. Теплая, спокойная. Вас учили плавать?
— Да. Отец учил.
Вообще-то Хасинто боялся воды, как, впрочем, многие воины. Просто некоторые преодолевали свой страх, и он был одним из таких. Этим впору гордиться.
— Тогда советую вам как-нибудь прийти сюда, потренироваться.
Хасинто промолчал. Не говорить же, что в воде ему не нравится. Умение плавать — одно из рыцарских доблестей, а любое умение нужно тренировать хотя бы изредка.
Он отпустил жеребца — тот сразу двинулся к воде и, пристроившись рядом с Эстреллой, принялся пить. Хасинто же встал поодаль от сеньора, за его спиной. Восхищаться красотами долины уже наскучило, и душу снова оплели тревожные сомнения.
Он хмурился, кусал губы в попытках вспомнить, что вчера случилось. Бесполезно. В голову ничего не приходило, и его разрывали два противоречивых желания: выяснить у сеньора подробности — и не выяснять их. Никогда. Ни за что. А то стыда не оберешься. Да и ни к чему доставлять Иньиго Рамиресу такое удовольствие.
С другой стороны, разве рыцарь не должен смотреть в лицо своим страхам и отвечать за свои дела? А значит, все-таки нужно собраться с духом и спросить. И, если что, повиниться. Главное, решить когда: сейчас или на обратном пути. Пожалуй, лучше сразу, пока не передумал, пока малодушие не взяло верх. Только бы не лепетать, словно дитя, а говорить с достоинством, спокойно и неторопливо, как подобает инфансону.
Пока Хасинто решался, сеньор, кажется, забыл, что не один. Стоял вполоборота у самой кромки воды и глядел на скалы.
— Дон Иньиго… — протянул Хасинто. — Позвольте сказать… спросить…
Mierda! Он все же произнес это тихим, робким, даже молящим голосом. К счастью, сеньор вроде не услышал — даже головы не повернул.
— Дон Иньиго! Дозвольте мне сказать, — вот, теперь то, что надо.
Де Лара обернулся, рассеянно потер подбородок. Наконец ответил:
— Да, я слушаю, говорите.
— Мой дон, я, увы, не знаю… не помню, что вчера натворил. Но смиренно прошу простить мое… поведение.
На лице сеньора одновременно отразились растерянность и странная веселость.
— А что такого вы натворили, мой друг? Ну, задремали, когда я о последнем походе на мавров рассказывал. Увлекся, признаюсь, на вас и не смотрел. Это потом уж заметил, что ваша голова на столе покоится. Я и до этого, конечно, догадывался, что хуглар, странствующий певец, из меня никудышный, — он усмехнулся. — Вы убедили меня в этом окончательно.
У Хасинто на душе полегчало. Выходит, он всего лишь уснул, а не предался греху пьянства. Правда, и это не очень хорошо — он показал себя неучтивым.
— Прошу извинить… я не хотел…
— Прекратите, Гарсиас! — прикрикнул сеньор. — Я уже говорил: неудивительно, что вас разморило. А в том, что я рассказчик дурной, вашей вины тем более нет.
Он смотрел на Хасинто, почти не моргая. Этот требовательный, словно ждущий чего-то взгляд оказалось непросто выдержать. Так и подмывало отвести глаза или уставиться под ноги. Все же он выдержал. Будто в награду, сеньор первым отвернулся и махнул рукой на скалы.
— Посмотрите туда! Видите? Темное пятно — там, у самой вершины?
Иньиго Рамирес вытянул указательный палец и очертил неясный силуэт. Что нужно увидеть, Хасинто не понял. Пятно как пятно — то ли бурое, то ли серое. Какого ответа ждет сеньор, неизвестно.
— Встаньте со мною рядом, — повелел тот, и Хасинто послушался. — Теперь следите за пальцем.
Он снова обвел некие очертания. Потом снова и снова.
Хасинто прищурился и наконец неясное пятно сложилось в узнаваемый образ.
— На корову похоже…
— Не на корову, нет, — возразил де Лара. — На быка. Он появился, когда перед большой корридой у меня гостил ваш отец. Мы оба собирались поехать на нее, сразить своих быков. А тут пятно это… Словно знак… Хотя, может, оно и до этого было, просто я не замечал. А ваш отец заметил и назвал toro de piedra.