— Что случилось? — спросил Хасинто.
— А я знаю? Я вообще спал! Вот, услышал… проснулся… Идем. Там все и узнаем. Меч с тобой?
— Конечно.
Они след в след сбежали вниз и не вышли — вырвались! — из замка.
После лестницы и коридора, пусть слабо, а все-таки освещенных, глаза не сразу привыкли к ночи. Но вдали, у ворот, мерцали факельные огоньки. Мгновениями позже удалось различить человеческие и лошадиные силуэты. С той же стороны доносились голоса. Диего и Хасинто побежали на звуки и свет, тут-то до ушей и долетел тонкий, пронзительный выкрик сеньоры Беренгарии:
— Дон Иньиго! Слава Господу!
Сеньор вернулся?! Значит, робкая мысль оказалась правдой! От неожиданности Хасинто замер, повернулся к Диего и — столкнулся с ним взглядом. На лице юноши расплывалась улыбка, сначала несмелая, потом все более уверенная. Уголки губ Хасинто тоже дрогнули и поползли вверх. Кажется, он и Диего поняли друг друга без слов. Одновременно хохотнули тревожно-веселым смехом и понеслись дальше.
Радость схлынула, стоило услышать слова дона Иньиго, произнесенные усталым, раздраженным, как будто больным голосом:
— Вот наконец и эскудерос… Вы, однако, не торопились.
Хасинто и Диего снова переглянулись. Лицо юноши изрядно помрачнело, как, наверное, и его собственное.
— Так и будете любоваться друг другом? Или кто-то из вас все же соизволит забрать Эстреллу?
Диего метнулся к кобыле и повел ее на конюшню.
— Чинто, а ты на кухню. Живо! Пусть подают трапезу.
Хасинто вознамерился броситься к замку, а ноги не послушались.
Сеньор! Вернулся! Пусть грубый, непохожий на прежнего себя. Главное, живой!
— Чинто, ты что, заснул?
Нет. Он не заснул. После окрика сразу ринулся на кухню и передал повеление. Когда вернулся, дон Иньиго и воины уже входили в замок.
Какая тягостная трапеза! Хасинто ни разу не доводилось прислуживать посреди столь гнетущего безмолвия. Когда сеньор ел в узком кругу — с домочадцами или двумя-тремя рыцарями, — и то велись беседы. Сейчас же не раздавалось ни привычных баек, ни смеха, ни даже просто разговоров. Только и слышно, как жуют кабальерос, ходят слуги, принося и унося тарелки, гудит огонь в камине.
Хорошо хоть все это быстро закончилось. Дон Иньиго, наскоро уговорив копченую баранину и выпив кубок вина, поднялся, пожелал рыцарям хорошего вечера и покинул залу. Хасинто, привычно освещая дорогу факелом, сопроводил его до опочивальни. У входа сеньор бросил:
— Принесите кувшин вина, и можете быть свободны.
— Да, дон Иньиго, — сказал Хасинто в закрывшуюся перед носом дверь.
У ведущей к погребам лестницы расхаживал Диего, сцепив за спиной руки и смотря в пол. Стоило Хасинто приблизиться, как юноша встрепенулся и вскинул голову.
— Ну? Что? Как там сеньор? — не давая времени для ответа, приятель начал сокрушаться: — Так и знал, я так и знал, что он тебя сюда отправит! Неспроста поджидал. Вино велел принести, да? Ясно, вино, иначе зачем бы ты сюда пришел? Ох, плохо дело… — Диего покачал головой, повздыхал, а затем, словно смиряясь с неизбежным, махнул рукой. — Ладно, идем. Помогу выбрать, что нужно.
Освещая путь, они спустились к тяжелой, обитой железом двери. Старый тощий слуга, похрапывающий под ней, тут же проснулся и без лишних вопросов отпер замок. Лязгнул, отодвигаясь, засов, застенали петли, заметались летучие мыши, зашуршали крыльями. Чуть с ног не сбили, дьявольские отродья! Когда они разлетелись, Хасинто вслед за приятелем ступил внутрь.
Еще одна лестница, очень крутая и узкая, а потом, наконец, сам погреб. Здесь, как и во всех погребах, оказалось холодно и сыро. Густой, словно застывший воздух пах прелью, старым деревом и крысиным пометом. У стен лежали бочки, стояли ящики и узкогорлые кувшины. Почти все покрыты толстым слоем пыли, обвешаны паутиной.
Диего окинул все это быстрым взглядом, затем указал на большой пузатый сосуд.
— Вот этот бери. Лучше с запасом, чем если он посреди ночи кого-нибудь за еще одним отправит.
— А какое там вино? Сеньору оно нравится?
— Пф-ф! Поверь, сейчас ему все равно. По крайней мере, в оба предыдущих раза так было.
— Ладно.
Хасинто поднял тяжелый кувшин, поудобнее обхватил руками и прижал к груди.
— Да уж… Неужели все выпьет?
— Не думаю. Но говорю же: лучше с запасом.
Поднявшись из погреба, Хасинто спросил:
— А может, ты ему отнесешь? Тебе лучше известно, что и как.
Диего аж отпрянул, будто ему гадюку хотели всучить.