Замечательно! Среди дней, наполненных заботами и тревогами, не помешает тренировка для рыцарей, наука для оруженосцев и развлечение для зрителей.
Де Лара, идальго Васкес и еще пять воинов сражались на мечах против Алвареса и его людей. Шел последний бой из шести — пеший: прежние были конными. В трех из них отряд сеньора победил, в двух проиграл. Этот — решающий.
Вокруг ристалища стояли и следили за боем знатные кабальерос и дамы. Одна из дев — большеглазая, с крупными черными локонами, — смотрела на дона Иньиго, не отрываясь, а в ее взгляде горело восхищение. Хасинто переполнила гордость, будто он сам сражался на месте Иньиго Рамиреса, а не стоял сбоку от воинов, держа запасной меч.
Дева, однако, знает, кем любоваться! Дон Иньиго — лучший из мужей и великий воин. Неспроста в битве с сарацинами не получил ни единой царапины.
Как он двигается! Быстро, красиво! Удары точны и сильны. Алварес едва успевает прикрыться щитом и отступить. Щит другого противника порублен чуть ли не в крошево, а меч выбит из рук: рыцарь вынужден уйти побежденным.
На шлеме, кольчуге, клинке дона Иньиго играют солнечные лучи. От него будто сияние исходит. Сеньор напоминает изображения героев на гравюрах: тот же строгий профиль и могучие плечи, сурово нахмуренные брови и прямая линия губ.
Отряд де Лары победил! Хасинто издал ликующий крик, заулыбался — и едва не забыл, что он вообще-то оруженосец. Сеньор, конечно, прекрасен, и можно долго смотреть, как он убирает меч в ножны, вытирает пот со лба, чествует противников, но это не повод забывать об обязанностях. Нужно принять его щит и доспехи. Гонсало уже подошел к нему, но один не справится — рук не хватит.
Хасинто бросился к дону Иньиго, поздравил с победой, помог снять кольчугу.
В эту минуту раздался шепот.
— Господин, заложник умер.
Нет, это не шепот — это гром. Хасинто дернулся и обернулся. За его спиной и напротив сеньора стоял ибн Якуб. Теребил ворот, сплетал и расплетал пальцы.
Ибрагим! Умер! Через два дня после того, как написал послание!
Хасинто застыл, выпустил кольчугу из рук, и она с лязгом грохнула наземь.
Он знал, кто виноват в смерти пленника. Хуже всего, что сеньор с врачевателем тоже об этом знали…
Два дня назад он избил мавра — из гнева.
Хотел получить письмо и снискать благодарность сеньора — из гордыни.
Два смертных греха. Вот к чему они привели — Хасинто подвел дона Иньиго.
Главным испытанием должна была стать война. Она закончилась, но беды и неприятности начались.
Хасинто узнал о гибели друга, когда рыцари Леона и Кастильи победили.
После победы начала мучить покалеченная рука, а сеньора поманили ложной надеждой.
Теперь совсем худо: заложник умер. По вине Хасинто.
Непросто будет заслужить прощение дона Иньиго. Еще сложнее — самому себе простить невольное предательство.
Глава 8
Вечером, закончив все дела, Хасинто углубился в расцветающую рощу, сел на землю и прислонился к стволу молодого дуба. Теперь можно было вволю поругать и пожалеть себя, и даже поплакать — никто не видит.
Не видит?! Как бы не так! Зашуршали трава и ветки, над ухом раздался голос:
— Ты собрался ночевать под деревом?
Это сеньор. Почему он здесь? Неужели искал Хасинто? Зачем?!
— Дон Иньиго… нет. Я только немного посижу и вернусь в замок.
Де Лара схватил его за шиворот и вздернул на ноги.
— Хватит дурить, — отчеканил он. — Мой эскудеро не должен… рыдать, если что-то пошло не так.
— Я не рыдаю! Но я вас подвел, мне стыдно. Вы же не хотели его убивать, а я… Это же из-за меня пленник умер!
— Скорее всего, да. Из-за тебя. Но знаешь, сколько я убил воинов, которых лучше бы взял в плен и получил выкуп? Иногда просто выхода нет. Кто начал драку?
— Он…Только…он был младше, слабее. А еще, оказывается, я ему по свежей ране…
— Ты не мог знать, а сожаления ничего не изменят. Хотя на будущее наука. Да, плохо, что мавр умер, очень плохо. Но еще хуже, если ты станешь пугливым, как заяц, и побоишься убивать врагов, когда это будет нужно.
— Я не побоюсь! Просто теперь, из-за меня, у вас кровный враг!
— У меня много кровников. Одним больше, одним меньше… От того, что ты себя казнишь, никому легче не станет. Так будь добр: прекрати. А если что-то еще будет беспокоить — скажи мне, я постараюсь помочь. В конце концов, ты сын моего лучшего друга…
От его слов только сильнее защипало в глазах. Нет ничего хуже, чем сознавать вину и не иметь возможности ее искупить, понести наказание! Такая вина навсегда остается в душе, идет рядом с человеком и шепчет, шепчет…