Да уж, Хасинто повел себя невежливо: стоял и молчал, не подумав, что задерживает Васкеса и его жену.
— Да, конечно. Спасибо вам и простите, что побеспокоил.
— Ничего, — бросил идальго и, уже уходя, добавил: — Не огорчайтесь: на ваш век хватит и охоты, и войны.
Легко ему говорить! В отличие от Хасинто, он себя пустым местом не чувствует. Не о нем сеньор забыл и уехал, даже поручений не оставив.
Mierda!
Взгляд упал на темную стену, чуть заметно расчерченную серыми полосами. Хасинто приподнялся и глянул в окно: почти рассвет, но рог еще или не звучал, или сон был слишком крепким.
Сон! Что снилось?
Хасинто отбросил одеяло, вскочил с кровати и нахмурился, пытаясь вспомнить.
Так. В полночь он обошел двор и замок. Поднялся к себе, раскидал большую часть мяты по полу — Пакито вместо нескольких веточек притащил целый веник. Хасинто еще усомнился, правда ли это мята и переспросил. Серв сказал, что такую травку на глаз и нюх определяет, хоть и неумный. Пришлось ему поверить. Он пожевал горько-леденящие листики, как велел ибн Якуб, затем помолился и лег в постель.
Уснуть мешали навязчивые и невеселые мысли; Хасинто долго ворочался, прежде чем усталость победила, тревога улеглась, а сознание померкло.
Следующее воспоминание — стена, рассвет. Выходит, ему ничего не снилось, хвала Пресвятой Деве. То ли мята подействовала (если это была она), то ли демон испугался молитв и хлыста, потому сбежал обратно в пекло.
Хасинто поежился от утренней прохлады и подошел к окну. Подворье пустовало. Значит, рассветный рог точно не гудел, и можно еще немного поваляться в кровати. Хотя нет, нельзя. Вдруг за короткое время все-таки приснится срамной сон? Хасинто не готов это проверять. Лучше займется чем-нибудь: например, проедется по окрестностям, сейчас спокойным, тихим, дремотным.
Дон Иньиго и кабальерос вернулись с богатой добычей на четвертый день. Только! На четвертый! Наконец-то.
Хасинто вышел, почти выбежал к воротам, встречая сеньора. Когда его увидел, губы сами собой расползлись в улыбке. Наверное, со стороны она выглядела глупо-наивной — и пусть. Так радостно, что де Лара вернулся! Даже обида забылась.
Спешившись, дон Иньиго отдал лошадь Гонсало, погладил сидящую на руке орлицу, потом глянул на Хасинто и улыбнулся.
— Как ты? Надеюсь, не заскучал без нас.
— Скучал! Очень скучал!
— Что же: не нашел себе дела?
Вот дьявол! Сеньор все не так понял.
— Нашел, конечно! Я не от безделья заскучал. Я всегда был занят. Но я скучал по… вам. По всем вам! Многие уехали охотиться. Замок будто опустел. К тому же вы не предупредили меня, ничего не сказали.
— Хм… А должен был?
— Нет, что вы! Я не к тому…
Де Лара рассмеялся.
— Ладно, Чинто, я тебя просто дразню. Ты хворал, вот я и не стал беспокоить.
— Я не хворал!
— Не спорь, сделай милость.
Иньиго Рамирес поморщился и перевел взгляд на главного сокольничего. Тот сразу приблизился, забрал Торменду, и сеньор с видимым облегчением стянул рукавицу и опустил руку.
— Чинто, ступай, помогите с добычей. Ее, как видишь, немало. Вечером будет славный пир.
— Да, сеньор!
Он бросился к рыцарям и слугам: и те, и другие волочили в замок, а потом на кухню оленей, кабанов, ланей. Некоторые туши были уже обескровлены и выпотрошены, другие источали остро-кислый запах свежей крови. Да уж, охота удалась на славу. Жаль, как жаль, что Хасинто ее пропустил!
На пиру прислуживали он и Сантьяго. Гонсало и Ордоньо сеньор освободил до утра. Отлично! Не хотелось бы видеть торжествующий взгляд гаденыша, тем более сегодня. Хасинто и так не по себе. Радость от возвращения Иньиго Рамиреса скрадывается из-за мерзкого чувства обделенности. Не очень-то приятно слышать, как рыцари обсуждают охоту, на которой его не было. Они говорят о доблести друг друга, шутят, вспоминают смешные случаи и опасные. Хасинто же остается лишь сожалеть, что он во всем этом не только не участвовал, но даже не видел. Провел весь день у мавра, разучивая слова неверных. Причем половину из них уже забыл.
Больше такого не повторится! Даже если он взаправду заболеет, все равно не упустит сеньора из виду и приложит все силы, чтобы скрыть телесный недуг.
Завтра он встанет раньше всех и с самого утра пойдет тренироваться. Чтобы де Лара видел: Хасинто здоров и полон сил. Так и будет!
Прелестница Рената выглядывает из-за кустов бузины и призывно улыбается. В саду больше никого нет. Не ответить на призыв невозможно.