— О! Этот писю даже умеет считать на счетах?!
— Ох, это потрясающе!
— Отлично! Это так здорово! Еще! Пусть писю еще раз подбросит яблоко!
Весь трактир дрожал от криков посетителей, которые столпились у окон и перевешивались через подоконики, еще больше усиливая гомон, доносившийся с улицы и первого этажа.
Расстроенный сказитель все же попытался продолжить повествование:
— Многоуважаемый глава Пика Сышэн известен всему миру своим… своим веером, он…
— Ого, ха-ха-ха, смотрите! Смотрите, тот самый мелкий писю хотел слопать яблоко. Вы только гляньте, как он катается по земле!
Сказитель достал платок и вытер пот со лба, губы у него затряслись от обиды.
Осушив чарку, Мо Жань вытер губы и со смехом крикнул из-за «жемчужного» занавеса:
— Ты бы не про Пик Сышэн рассказывал, а процитировал что-нибудь из «Восемнадцати касаний[9]». Уверен, тут же бы все к тебе вернулись.
[9]《十八摸》— провокационная китайская народная песня с эротическим подтекстом.
Даже не подозревая, что за занавеской находится молодой господин Пика Сышэн, рассказчик так рассердился, что от возмущения стал заикаться:
— К-какая п-пошлость! Такому грубияну не место в к-культурном обществе среди п-порядочных людей!
Мо Жань только хохотнул в ответ:
— Будешь утверждать, что этот кабак — обитель высокой культуры? Значит, у тебя тоже нет ни стыда, ни совести!
В этот момент Мо Жань услышал шум и крики на улице.
— О! Какой резвый конь!
— Да это же совершенствующийся с Пика Сышэн!
В разгар веселья со стороны Пика Сышэн прямо к месту представления стремительно мчался черный конь!
На лошади сидели двое всадников: один из них, в черной надвинутой на глаза остроконечной шляпе, был так плотно завернут в черный плащ, что невозможно было определить ни пол, ни возраст, второй была женщина лет сорока, с грубыми натруженными руками и обветренным лицом, на котором в сетке морщин отпечатались годы пережитых страданий.
Увидев человекоподобных медвежат, она разрыдалась. С трудом спустившись с лошади, женщина на подкашивающихся ногах бросилась к одному из них и, крепко обняв этого «писю», упала на колени и завыла:
— Сыночек! Мой сынок…
Окружившие их люди были в замешательстве. Кто-то почесал затылок и пробормотал:
— Эй? Разве это не детеныш древнего мифического зверя писю? Как эта женщина может называть его сыном?
— Неужто это и есть мать писю?
— Ой, вот это жуть. Выходит, самка писю обернулась человеком.
Сельские жители в большинстве своем были простые и невежественные люди, поэтому и болтали всякую чепуху, но Мо Жань сразу понял, в чем тут дело.
Поговаривали, что некоторые провинциальные даосы воровали маленьких детей, отрезали им языки, чтобы они не могли говорить, обливали кипятком и на лишенную кожи плоть приклеивали шкуры только что освежеванных диких зверей. Когда раны заживали, шкура врастала намертво, и малыши внешне выглядели как оборотни. Эти дети не могли ни говорить, ни писать. Их заставляли обманывать людей, участвуя в представлениях вроде «писю считает», а если они отказывались, били палками.
Неудивительно, что Мо Жань не почувствовал от них никакой темной энергии, ведь эти «писю» были не монстрами, а живыми людьми…
Пока он размышлял на эту тему, завернутый в черный плащ человек что-то тихо сказал лже-заклинателям, отчего те взбеленились и принялись громко орать:
— Извиниться? Такой уважаемый патриарх как я знать не знает как пишется слово «извини»!
— Что с того, что ты с Пика Сышэн?
— Занимайся своими делами, а в наши не лезь!
Заклинатели стянули на землю человека в черном и, обступив его со всех сторон, начали бить.
— Ой! Ааа!
Видя, что его собрату по ордену собираются навалять, Мо Жань только хохотнул:
— Ай-яй-яй, какая жестокость.
У него и мысли не было прийти на выручку этому человеку. С прошлой жизни он испытывал стойкое отвращение к этой принятой в его духовной школе манере при виде несправедливости тут же бросаться на помощь и заступаться за всех подряд. Стоило одному из котят госпожи Пика забраться на дерево, и эти дураки уже толпой бежали его снимать. В ордене Пика Сышэн все, начиная от главы, заканчивая самым заурядным учеником, были наивными простаками[10].
[10] 缺心眼 quē xīnyǎn цюэ синьянь «сердцу не хватает глаз» — о глупом, наивном человеке, которого легко обмануть.