Они не осмелились продолжить копать и тут же закидали гроб землей, но было поздно. С тех пор в семье Чэнь стали происходить ужасные вещи.
— Первой была моя сноха, — пожаловался хозяин Чэнь. — Увидев гроб, она так испугалась, что у нее случился выкидыш. Следующим стал мой сын. Он отправился в горы, чтобы собрать лекарственные травы для лечения жены, поскользнулся и упал. Когда у подножия горы его нашли рыбаки, он был уже мертв… ах! — похоже, у старика перехватило дыхание, и он не смог продолжать, лишь махнул рукой.
Госпожа Чэнь утерла платком выступившие слезы и продолжила его рассказ:
— Мой муж все верно рассказал. В течение нескольких месяцев с нашими сыновьями стали происходить несчастья: один за другим они погибали при странных обстоятельствах. Так из четырех сыновей мы уже потеряли троих!
Чу Ваньнин нахмурился. Его взгляд скользнул с супругов Чэнь на их побледневшего младшего сына. Парню было лет пятнадцать-шестнадцать, а значит он был того же возраста, что и Мо Жань. Смазливое лицо парнишки исказилось в гримасе страха.
— Можете рассказать, как других ваших сыновей… не стало? — спросил Ши Мэй.
— Второй сын отправился на поиски старшего брата, и его укусила змея. Это была самая обычная не ядовитая травяная змея, поэтому никто не обратил внимания на укус, но через несколько дней, во время еды, он вдруг просто упал и… о-о-о… мой бедный сыночек!..
Ши Мэй тяжело вздохнул. Сердце сжималось от жалости, но спросить все же было нужно:
— На теле были найдены признаки отравления?
— Ох, да откуда там яд? Наша семья точно проклята! Все старшие сыновья мертвы, теперь на очереди самый младший! Следующим точно будет наш младшенький!
Чу Ваньнин нахмурился. Его острый взгляд мгновенно полоснул по госпоже Чэнь:
— С чего вы взяли, что следующим будет ваш младший сын? Почему не вы? Этот злой дух убивает только мужчин?
Младший сын семьи Чэнь весь сжался, его ноги задрожали от страха, глаза опухли и округлились, голос звучал ломко и пискляво:
— Это я! Точно я! Я это знаю! Покойник из красного гроба уже идет за мной! Он придет забрать меня! Уважаемые бессмертные, почтенные даосы, помогите мне! Уважаемые бессмертные, спасите меня!
На этих словах он совсем потерял контроль над собой и бросился к Чу Ваньнину, пытаясь обхватить руками его бедро.
Чу Ваньнин, который терпеть не мог прикосновения других людей, быстро уклонился и, подняв голову, в упор взглянул на хозяина Чэня и его жену:
— В конце концов, что все-таки произошло?
Супруги переглянулись друг с другом и заголосили:
— В этом доме есть одно место…
— Мы… мы не посмеем снова туда войти. Если уважаемый бессмертный господин посмотрит, то сам все сразу поймет. Там правда зло… правда…
— Что за место? — перебил их Чу Ваньнин.
Парочка, чуть поколебавшись, дрожащими пальцами указала на дверь в комнату, оборудованную под родовой храм предков:
— Прямо там.
Чу Ваньнин прошел в указанном направлении, Мо Жань и Ши Мэй последовали за ним, а в хвосте, значительно отставая, плелось все семейство Чэнь.
За распахнутой дверью обнаружилась комната, оборудованная под родовой храм поклонения предкам, в целом типичная для зажиточных семей. В свете негаснущих долгое время свечей можно было разглядеть стол с выстроенными в ряды мемориальными табличками[11], на которых были начертаны имена усопших предков. На каждой, покрытой желтым лаком, табличке были выгравированы имя умершего и его статус. Надписи были сделаны также по всем правилам: «Душа такого-то предка, главного казначея уезда», «Душа такого-то предка, начальника уезда».
[11] 灵牌 língpái линпай «табличка для души» — табличка с именем покойного.
И только лишь в самом центре ряда находилась табличка, не покрытая лаком, с надписью, сделанной ярко-красными чернилами поверх необработанного дерева:
«Душа Чэнь Яньцзи.
За упокой отпрыску рода Чэнь от урожденной Сун».
Прячущиеся за спинами заклинателей члены семьи Чэнь, видимо, поверив, что бояться им больше нечего, решились заглянуть за завесу белого шелка на входе. Увидев табличку с кроваво-алой надписью, все семейство опять забилось в истерике.
Госпожа Чэнь рыдала, лицо ее младшего сына стало таким бледным, что он перестал походить на живого человека.
Во-первых, эта табличка была подписана не по правилам; во-вторых, слова были написаны очень криво, словно писал лунатик или сумасшедший, так что эти каракули практически невозможно было разобрать.