Его голос был таким же безразличным и безжизненным как сегодня. Чу Ваньнин отказал в тот единственный раз, когда, упав перед ним на колени, Мо Жань умолял его.
В тот снегопад человек в его руках постепенно становился таким же холодным, как снежинки, что садились ему на плечи и цеплялись за ресницы.
В тот день Чу Ваньнин убил двух своих учеников.
Одним из них был Ши Минцзин, которого он мог спасти, но не спас.
Вторым — Мо Вэйюй, чье сердце утонуло в печали, когда он упал коленями в снег.
Художник: Lisa Buijteweg@artofzolaida
Сердце Мо Жаня вдруг переполнилось дикой злобой, обвившейся вокруг него подобно ядовитой змее.
В это мгновение он ощутил огромное желание обхватить руками шею Учителя, чтобы сорвать с этого лицемера его личину праведника. Ему вдруг захотелось снова стать демоном, злобным призраком из прошлой жизни, который мог без стеснения терзать его, допрашивать и потребовать жизнь за жизни… тех двух учеников, что, доверившись ему, погибли в той метели.
Но когда Мо Жань поднял глаза, его взгляд упал на окровавленное плечо Чу Ваньнина, и звериный рык застрял в горле. Он больше не издал ни звука, просто смотрел на лицо Учителя взглядом, граничащим с ненавистью, но Чу Ваньнин этого даже не заметил. Через некоторое время Мо Жань опустил голову, чтобы взглянуть на Ши Мэя. В голове вмиг стало пусто. Если что-то случится с Ши Мэем снова, тогда…
Человек в его руках закашлялся, и сердце Мо Жаня затрепетало, словно пойманная птица. Ши Мэй медленно открыл глаза и пробормотал хриплым, слабым голосом:
— А-Жань?
— Да! Да! Это я!
Облегчение и радость смыли все его тревоги. Глаза Мо Жаня широко раскрылись и засияли, когда он прижал руку к холодной щеке Ши Мэя.
— Ши Мэй, как ты себя чувствуешь? Где-нибудь болит?
Ши Мэй слегка улыбнулся, выражение его лица было все таким же ласковым. Он поднял голову, оглядываясь по сторонам:
— Почему мы здесь? Я потерял сознание... Ох! Учитель… этот ученик был некомпетентен… этот ученик...
Чу Ваньнин прервал его:
— Не напрягайся, не говори.
Он сунул в рот Ши Мэя красную таблетку:
— Раз ты очнулся, просто держи во рту это лекарство для очищения от яда, но не глотай его.
Ши Мэй послушно подчинился, а потом содрогнулся всем телом и его почти прозрачное лицо стало еще более белым:
— Учитель, почему вы ранены? Вы весь в крови...
Чу Ваньнин поднялся, посмотрел на Мо Жаня и сказал все тем же раздражающе мертвым голосом:
— Ты отведешь их обратно в усадьбу семьи Чэнь.
Теперь, когда Ши Мэй очнулся, мрак, что почти поглотил сердце Мо Жаня, рассеялся. Он кивнул:
— Хорошо!
— Я вернусь после того, как задам пару вопросов хозяину Чэню.
Чу Ваньнин отвернулся и сделал несколько шагов. Стоя лицом к бескрайней ночи, со всех сторон окруженный лишь пылью разрушений, ему, наконец, можно было отпустить себя и не притворяться. Нахмурив брови, он позволил боли отразиться на лице.
Его плечо было пронзено пятью когтями, мышцы и сухожилия порваны, повреждена кость. Он запечатал вены, чтобы не потерять сознание от потери крови, но сколько бы он ни притворялся спокойным и безразличным, Чу Ваньнин все еще был всего лишь человеком.
Он все еще чувствовал боль...
Но, что с того, что это больно? Просто переставляй ноги, просто иди вперед, и пусть свадебное платье развевается на ветру.
Все эти годы его уважали и боялись, но никто не осмеливался встать рядом с ним, и никто не заботился о нем. Он уже привык к этому. Юйхэн ночного неба, Бессмертный Бэйдоу. Никто не любил именно его, никто не заботился о нем в болезни, никому по-настоящему не было важно, жив он или мертв. Казалось, с самого рождения он не нуждался в помощи, поддержке и общении.
Так что не нужно жалеть себя. И в слезах нет никакого толку. Он просто вернется и перевяжет рану сам, отрежет гниющую и мертвую плоть, нанесет мазь, и все будет в порядке.
Неважно, что никто не заботился о нем. Все эти годы он шел по жизни один, и все было в порядке. Он может сам о себе позаботиться.
Чу Ваньнин подошел к воротам резиденции Чэнь, но не успел выйти во двор, как изнутри послышались пронзительные крики.
Не обращая внимания на кровоточащие раны, Чу Ваньнин бросился внутрь. И увидел, как растрепанная госпожа Чэнь с закрытыми глазами преследует сына и мужа. Она игнорировала только дочь семьи Чэнь, которая свернулась калачиком и тряслась от ужаса.