Девушка закрыла глаза и начала мысленно молиться, чтобы не потребовали проверить, что внутри, чтобы поверили им на слово… Она боялась, что сможет выдать их всех. Еще этот чертов удушающий мерзкий запах…
– Что внутри?
Ида замерла – именно этого она и боялась. Они пропали, точно пропали…
– Мы везем тело девушки, – раздался тихий голос Яна, который сидел за рулем. – Ее родители хотят похоронить ее дома.
– Документы?
– У нас нет ее документов, – также тихо ответил Ян. И сразу же быстро прибавил: – Только справка о смерти.
Секунд двадцать все было тихо – щепетильный немец тщательно изучал данную ему справку о смерти Юстины Климек. Эта тишина убивала задыхающуюся Иду.
– Открывай.
– Там только лишь труп, – подал голос Милош, сидевший рядом с Яном.
– Открывай, – с нажимом повторил немец.
Ида услышала, как хлопнула дверь – один из молодых людей все же подчинился и сейчас уже открывал багажник. Ида молилась о том, чтобы мерзкий запах отпугнул чертового немца и…
– Открывай гроб.
Девушка напряглась, услышав эти слова. Нервы у нее были на пределе.
– Но у нее сыпной тиф, – промямлил стоявший где-то рядом Милош. Через пару секунд она услышала, как он положил руку на крышку гроба и стал очень медленно отодвигать ее – второй раз немцу повторять не пришлось.
Ида набрала в грудь побольше воздуха и, стараясь не дышать, замерла, закрыв глаза.
Свет ярким пятном просвечивал сквозь веки, а свежий воздух так и манил сделать наконец глубокий вдох, но Ида держалась из последних сил – если она сейчас выдаст себя, то выдаст и парней, а этого она совершенно не хотела. Они были так добры к ней, так что это было просто предательством с ее стороны.
Немец с полминуты рассматривал лицо девушки, склонившись над ней. Ида лишь удивлялась про себя, как немец сразу же не рассекретил ее – ей казалось, что сердце ее колотится с такой силой и так громко бьется об ребра, что его слышат все, кто стоит рядом с машиной. Да и к тому же Ида поражалась, как его не отпугнул трупный запах – все это время под постелью из тафты лежала мертвая кошка.
– Проезжайте.
Спустя секунду после этих слов крышка гроба вернулась на место, и Ида наконец смогла вздохнуть. Затем хлопнула дверца машины и они снова двинулись в путь.
Они ехали уже с минуту, но Ида все также лежала в гробу и молчала – она не верила в свое счастье, не верила, что они смогли так просто обвести вокруг пальца этого немца. Не верила, что теперь они спасены.
– Ты там живая? – тихо спросил Ян.
– Чуть не задохнулась, – отодвинув крышку, произнесла она.
– Там же есть промежуток, чтоб воздух поступал, – пробурчал Милош.
– Нет, – Ида села, выдохнула и убрала упавшие на лицо волосы, – когда открыли гроб. Чертов немец так долго изучал меня…
– Ты молодец, – произнес Ян, глядя на девушку в зеркало и улыбаясь. – Хорошо держалась, хоть я и не видел.
– Можно уже вылезти отсюда? – жалобно попросила Ида. – Мне немного не по себе…
– Пока нет, – Милош покачал головой. – Да и вообще тебе лучше остаться там до тех пор, пока мы не доедем до дяди – мы можем встретить какой-нибудь патруль.
– Но кошку-то убрать можно?
– Убирай, – Милош кивнул ей. – Запах ужасный…
– Побыл бы ты на моем месте, – вздохнула Ида, взглянув на него.
– Верю на слово, – усмехнулся парень, откинувшись на сиденье.
Опершись поудобнее руками на передние сиденья, Ида, не сдерживая счастливой улыбки, поглядела на молодых людей. Она до сих пор не верила своему счастью – судьба снова была благосклонна к ней.
После того, как она сбежала из гетто, избежав отправления в концлагерь, она долго блуждала по полупустому Кракову, пытаясь найти себе место. Уже почти ночью, отчаявшись, Ида случайно столкнулась в темном проулке с Милошем Хжановским, который внезапно выскочил перед ней. Ей повезло – она знала его с детства, они даже жили в Казимеже через две улицы друг от друга. Тогда-то он и предложил ей свою помощь, а позже познакомил со своим двоюродным братом, Яном Ожешко, – семья того держала похоронное бюро. Идея, как вывезти Иду из города, появилась сразу, но только Ида не смогла сразу решиться на такую опасную затею – она не хотела подвергать братьев опасности. Лишь когда появилась надежда, что в Варшаве ее будут ждать новые документы, а ее саму смогут спрятать у себя сторонники сопротивления, девушка согласилась пять часов ехать в гробу.
Три месяца Ида жила на их содержании – две недели в подвале их дома, все остальное время – на чердаке многоквартирного дома их знакомого. Сейчас же, смотря на них, Ида думала о том, что знает их целую жизнь. Милош – младше Яна, плечистый, курчавый сероглазый блондин с чуть оттопыренными ушами, курносый, пухлогубый и с широкими скулами. У Яна – крупные черты и большие добрые карие глаза; темные волосы он зачесывает набок. Иде казалось, что она всегда знала их – настолько она успела выучить за это время каждую черточку их лиц.