Девушка не знала, сколько времени прошло, когда они поезд остановился и вагоны стали открывать, а чей-то стальной голос стал кричать, заставляя всех поживее вылезать из вагона. Ида, с трудом понимая, что вообще происходит, на грани обморока, тупо плелась за остальными.
Воздух снаружи был тяжелый, пропитанный кровью и потом, ненавистью и болью. Иду подтолкнули вперед, и она случайно заметила надпись, зиявшую над крышей небольшого здания, – «Майданек». Ида закрыла глаза и судорожно вздохнула.
Это был конец.
Часть 3: Them. Глава VII
Ида молча перебирает лежащие перед ней грязные тряпки трясущимися руками. Кажется, у нее температура. А может, это из-за пробирающего до костей холода. А может, это из-за того, что она до ужаса голодна. Ида уже и сама не знала, почему.
– Ты! – скрипучий голос вырвал девушку из мыслей, в которые она глубоко уходила, чтобы абстрагироваться, заставив вздрогнуть от испуга.
Ида, не ожидав, что кто-то к ней может подойти, вздрогнула, испуганно вздохнув.
– Приведи себя в порядок, – рыкнул он, недовольно оглядывая кучу лежащей перед девушкой одежды. – Комендант идет с проверкой. Устроишь что-нибудь – застрелю сразу же. Работай!
Получив ощутимый тычок тяжелого кулака куда-то под ребра, Ида стала усерднее перебирать вещи. Что ж, коменданта она увидит настолько близко впервые – она видела его всего лишь раз и то издалека. Ее тогда зачем-то послали в один из соседних складов, она и сама не помнила, зачем. Этот склад был совсем рядом с газовыми камерами. Комендант в окружении нескольких подчиненных ему эсэсовцев стоял спиной к ней и наблюдал за смертью нескольких сотен человек. От мысли о скорой встречи с этим человеком у нее затряслись колени, в горле пересохло.
Через пару минут во всем помещении повисла непривычная тишина – в самом его конца появился комендант в окружении своей свиты. Как выяснилось чуть позднее – в лагерь по распоряжению Гиммлера на предмет коррупции начальства наведался инспектор, поэтому ему устроили небольшую экскурсию по баракам.
Втянув голову в плечи и уткнувшись взглядом в грязные и чуть теплые вещи, Ида стала усердно их сортировать. Прервавшись на пару секунд, она быстро поправила косынку на голове, натянув ее еще больше на глаза. Она не хотела ни на кого смотреть, ей было просто страшно.
Шаги стали раздаваться все ближе и ближе к ней. Не удержавшись перед искушением, девушка краем глаза взглянула на коменданта, герра Флорштеда – он проходил между горами вещей со взглядом, полным безразличия; его явно никак не волновало происходящее вокруг. У Иды перехватило дыхание, когда кто-то тяжелой рукой схватил ее за полосатую робу, надетую поверх остальной одежды, и стал внимательно изучать ее номер. На эти несколько мгновений она зажмурилась и просто забыла, как дышать – она была напугана до смерти. Но рука отпустила ее, и процессия ушла вперед, скрывшись через каких-то пару секунд за горой обуви. Через пару минут все вернулось к прежнему – на девушку накричали, приказывая резче двигать своими руками, если она еще хочет жить.
Это событие скоро бы забылось ею, потерявшись в памяти среди однотипных серых лагерных дней. Она бы забыла и про прошедшего мимо нее коменданта, на которого она все же не побоялась взглянуть, про проверку на их складе, про чью-то схватившую за ее робу руку, она бы точно забыла об этом, как о простом сне. Но вчера вечером, перед отбоем, появилась староста блока, Антонина, которая сообщила, что завтра утром ей следует явиться в шухауз [1], и если она завтра не будет готова к общему построению, то вряд ли сможет ходить в ближайшее время. Ида знала, что блоковая исполнит свое обещание – однажды ее избил блокфюрер за то, что одна из заключенных на пару минут опоздала в барак, когда там уже потушили свет. С тех пор блоковая строго следила за заключенными и жестоко наказывала за малейшее неповиновение.
Ида не спала всю ночь, пытаясь понять, зачем и, главное, кому она могла понадобиться в комендатуре. Она знала, что на смерть здесь отправляют по-другому: блоковой дают список с номерами, а уже она всех гонит в «душевые». Иногда могли застрелить прямо на рабочем месте, забить до смерти, натравить собак, но… но в комендатуру никого не вызывали. Именно эта неизвестность больше всего и пугала Иду.
Утром следующего дня Ида никак не могла найти себе место – после аппеля [2] блоковая отправила ее назад в барак, приказав ждать, когда ее позовут. И сидя сейчас на жестком матрасе, девушка боялась того момента, когда ее вызовут, – уж лучше бы сразу отправили куда надо, а не заставляли мучиться от томительного ожидания. Именно это нервное ожидание и убивало ее.