Примирённая парочка вышла на кухню как раз к чаю. Лёнька распаковал купленные Димусом конфеты, нарезал найденную в холодильнике колбасу.
— Присоединяйтесь.
— Да. Надо бы. Послушай, Леонид, дело-то серьёзное.
Их искали. Имена в прессу не попали, похоже, Мясопотам не старался запоминать, как зовут приходящих изобретателей, а официальную бумагу секретарша завести так и не успела. Номер машины тоже в новостях не упоминался, но цифры региона охранник подсмотрел, а может, были известны и все цифры, и сейчас они передавались в отделения ГАИ.
Стелла услышала, как в новостях говорят о предотвращённом террористическом акте.
По словам телевизора, бдящий охранник седьмого этажа известного офисного здания вовремя подал сигнал тревоги. Террористам удалось уйти через окно по верёвке, сплетённой из простыни, украденной с дивана одного из офисов. Террористов было двое, оба среднего роста, среднего телосложения, лица скрыты чёрными масками. Личности устанавливаются, поиск белой таврии ведётся. Телевизор просит передавать сведения о подходящих под описание граждан и похожие автомобили, если таковые будут обнаружены в спальных районах столицы.
Передачу повторили пять или шесть раз. Стелла волновалась и пила новопассит.
— У тебя машина похожая! Вдруг в милицию забрали, допрашивают, избивают дубинками, морят голодом? А ты не мог позвонить.
Димка с Лёнькой одновременно поняли, что разговор надо уводить в другую сторону. Лёнька вспомнил музейные картины, Димус — цены в супермаркете. Стелла запивала страдания белым вином, а как захотела спать — посетила душ, пожелала Лёньке спокойной ночи и ушла в комнату.
— Ехать надо, — сказал Лёнька, — уже темнеет.
— Да. Бежать, — ответил Димус, — со Стеллой только поговорю или записку напишу, если уже заснула. Скажу — на работу выдернули, так бывает, несколько дней домой носа не кажу. И ты со мной, помогать будешь.
— Буду. А жвачка у тебя есть?
— Вон, на холодильнике.
— Прекрасно. Жду внизу.
Пока Димус собирался, Лёнька поколдовал с номерами: залепил жёваной резинкой промежутки в цифрах «три», и тройки превратились в восьмёрки. Теперь для гаишников это была машина из другого региона.
Димус одобрил маскировку и они поехали, соблюдая все правила дорожного движения.
— Пробка? — спросил Лёнька, проводив глазами перечёркнутую надпись «Москва».
— Пробка, — ответил Димус.
Дорога спускалась вниз, открывая вид на толпу газующих автомобилей. В темноте красные огни сливались в ручей, поток, а ближе к горизонту — в полноводную реку.
— Что делать будем?
— Пока стоять, а там посмотрим.
Они стояли и стояли. Пространство заполнялось машинами. Лёнька высунулся из окна узнать, ясное ли небо, и не увидел неба, оно растворилось в свете фар.
— Как на дне морском, честное слово. Колония диких рыб на ночёвке.
— А впереди хищники. Через пару километров — пост ГАИ. Радио что ли включить.
— Да, давай-ка.
Димус понажимал кнопочки и добыл прекрасную подводную музыку.
— Во, пойдёт.
— Да.
Через несколько мелодий сами собой вклинились новости. Радио, как и Стеллин телевизор, было обеспокоено поимкой сбежавших террористов.
— Чтоб вас. Давай пой, а то отрублю, — пригрозил Лёнька, и радио послушалось, но подводное настроение ушло. Песни стали грубее, злее, и вместо лёгкого девичьего голоса их запел хрипящий мужской. Димус выключил приёмник, и братья остались сидеть в условной тишине над работающим мотором.
— А вот и они, — указал Димус на жёлтую будку и два силуэта, украшенных светоотражательными полосками.
Гаишники пропустили синюю иномарку, красную ниву и остановили Димину таврию. Один постучал в окно, другой пошёл в обход машины. Лёнька опустил стекло.
— Здравствуйте.
— Лейтенант Жахов. Документы.
— Что документы?
— Покажите документы.
— Сейчас, — ответил Димус и посмотрел на Лёньку. Лёнька оглянулся. Второй гаишник активно жестикулировал, указывая на номера.
— Сейчас-сейчас, — ответил Димус ещё раз и состроил Лёньке вопрошающую физиономию. Лёнька понял, что решение придётся принимать ему. Так было и раньше, в критические моменты Димус полагался на старшего брата.