Я стоял совершенно мокрый посередине площади. Содранный локоть горел, губа распухла, я чувствовал боль в мышцах после лыж — с непривычки… Прохожие глядели на меня не без любопытства. Все, что со мной происходило, я помнил прекрасно. Я зашел в телефон-автомат и позвонил.
— Она ногу сломала, Сережа, — сказала Катина мать. — Подойти не может. Сам приходи.
— Приду, — сказал я.
Телефонная будка была обычная. И площадь как площадь. И прохожие как прохожие. И я сам — человек как человек. Я медлил идти домой. Мне было весело и легко, хотя озноб меня бил и живого места на мне не было.
Поток отпустил меня.
