Дети особо оберегали дикобраза, чтобы его не разодрали на сувениры во время прогулок перед универсамом и во время экскурсий в живой уголок. А живший под дикобразом еж считал его выродком, проклятым аристократом и огромным ублюдком.
— Даже в шарик свернуться не может, — говорил еж про дикобраза с величайшим презрением.
Попугай и Ворон, как существа знающие, называли ежа и дикобраза «свиньи».
— Свинья гладка! — возразил им однажды Щегол. — Свинья розова! Свинья бела!
— Это небгитые свиньи, — сказал Ворон.
— Сам ты немытый попугай, — сказал еж, фыркнув. — Черный Ворон.
— Тю-тю-тю-тю! Чики-чики-чики, фью! — залилась в своей клетке канарейка Катенька.
— Ой, ой, аж уши заложило! — залаяла Марточка. — Да замолчишь ли ты, низшая раса?!
— Я высшая, высшая! — пела Катенька. — Летаю! Бескрылые твари! Летаю! Фью! Чи-вирр!
В этот момент толпой вошли дети мыть цветы, и все замолчали. Дети мыли листья мылом, посыпали табачной крошкой тлю и прыскали стебли дрянью; это были цветочные дети, сплошь девочки, — не те, которые кормили животных и птиц. У звериных и птичьих детей среди девочек был мальчик Гоша. После ухода цветочных детей от взвеси дряни и табака начиналась крапивница и приступы удушья.
Цветочные дети питали слабость к Чите и всегда ей что-нибудь приносили. И на этот раз Чите дали банан и зеркальце.
«Где справедливость? — подумал Подзаборный зевая. — Все для черножопых».
— Я! я! я! я! — лаяла лиса; она очень скучала и линяла.
— Воротник несостоявшийся, — сказал Подзаборный. — Только и знает: линяет и воняет.
Лиса бегала взад-вперед: от замкнутого пространства она сходила с ума.
— Все вы монстры, монстры! — вскричал Попугай. — Монстры, где ваши пиастры? Кунсткамера! Камера-обскура! Обскуриал!
На самом деле монстр был только один: небольшой двуглавый сизарь по имени Эмблема. Произвела его на свет обычная чердачная голубица в год аварии на заводе, когда даже Чите в окно был виден столб дыма в форме гриба.
— Жрет за двоих, — брезгливо говорил, глядя одним глазом на Эмблему, Щегол.
Больше всего Подзаборный ненавидел мышей из террариума и аквариумного хомяка — за то, что не мог их съесть. Когда они чистили мордочки лапками, кота мутило.
— Они хуже картавых, косоглазых и черножопых, — говорил Подзаборный, — вместе взятых; у них ни нации, ни породы нет: мыши.
— У свиньи рыло, — учила мышка Маша мышат, — у лисы морда, у обезьяны харя, у кота мурло поганое, а у мышат личики, личики, личики!
— А что у птички? что у птички? — спрашивала Катенька.
— У птички хайло, — отвечал Подзаборный.
— Хам! хам! — кричал Попугай. — На мыло кота! Катарсис! У козы окот! Котобаза! Котобойня!
— Ох, доберусь я до тебя, полутурок, — шипел кот. — Нос крючком. Космополит хренов.
— Тварь, тварь! — лаяла Марточка, — Рычи, Китай! Кот! туп! как! пень!
— Чики-чики-чики-фью! — пела Катенька. — Чики Катеньку мою!
Чита доедала банан и плакала. Она хотела в Африку к бананам, братьям и сестричкам.
— Африка, Африка! — в тоске вскрикнула Чита и запрыгала по клетке.
— Не сыпь опилки на голову, идиотка, — сказали ей снизу.
Бывшая змея грелась под бывшей лампочкой Ильича. Змея жмурилась и воображала себя фараоном.
Черепаха думала: «Интересно, я похожа на змею или змея на меня? Впрочем, у меня есть панцирь, я своеобычна, а змея тривиальна с головы до хвоста!»
Дятел Экономист уже всех задолбал своими выкладками и подсчетами — кто больше ест. Сначала он просто считал, кому сколько дают в день. Потом своим умом дошел до соотношения с живым весом и размером. Подсчеты свои обнародовал он морзянкою.
— Стукач, стукач! — кричали ему со всех сторон, но он не унимался.
Дятла дети собирались выпустить на волю, и все об этом знали; это был дополнительный повод для неприязни.
Одна клетка была как бы пустая: в ней будто бы жил кто-то, впавший в спячку; никто его не видел.
Вошли толпой звериные и птичьи девочки во главе с Гошей. Все заметались: толпа несла корм и жратву. Только добычи и пищи, как всегда, не было.
А летом начались каникулы, и всех растащили кого куда: кого на дачу, кого в зоопарк, кого в другой живой уголок. Эмблема сдох. Щегла и дятла выпустили в лесу. И национальный вопрос, равно как и социальный аспект, прекратили в связи с летом свое существование.