Естественно, историки Руси рассматривали русско-хазарские отношения по преимуществу с точки зрения русской истории. О. Прицак в большей мере ориентирован на еврейско-хазарские документы, сквозь призму которых он и рассматривает русскую историю. Отсюда — попытка реконструкции русской истории, во многом вступающая в противоречие с собственно древнерусскими и иными источниками: эти противоречия специально отмечены в Комментариях (см. также Петрухин В. Я. Начало этнокультурной истории Руси. IX—XI вв. Смоленск-М., 1995). Так, Киев, согласно концепции О. Прицака, оставался под властью Хазарии до 30-х гг. X в., пока не был захвачен князем Игорем; предшественник Игоря Олег — Хлгу Кембриджского документа — не был киевским князем и погиб после неудачного похода на Византию в.царствование Романа Лакапина в 20-е гг. X в. Между тем и русская летопись, и восточные источники сообщают о том, что Киев принадлежал Руси уже в IX веке, и оттуда Олег совершил свой победоносный поход на Византию, о чем свидетельствует договор с греками 911 г. Однако именно эта концепция была некритично воспринята как свидетельство хазарско-иудейского ига, угрожавшего не только зарождавшейся русской государственности, но и формирующейся русской православной культуре на протяжении всего X и даже XI века.
Иной взгляд, получивший в последнее время «отправную точку» в виде киевского письма, сформулирован В. Η. Топоровым. Он рассматривает появление еврейско-хазарской общины X в. в Киеве как начало вечной темы славяно-еврейских (русско-еврейских) отношений (см. Топоров В. Н. Спор или дружба? // Aequinox. Сборник памяти о. Александра Меня. М., 1991. С. 133 и сл.; его же. К ранним русско-еврейским литературно-текстовым связям XI—XVI вв. // Славяне и их соседи. Еврейское население Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы: Средние века — начало нового времени. Сборник тезисов XII чтений памяти В. Д. Королюка. М., 1993. С. 46–54). Диалог — вплоть до острей-шей полемики — между иудеями и христианами оказывается конструктивным началом русской православной культуры (см. синтез ранних работ В. Н. Топорова в его последней книге: Святость и святые в русской духовной культуре. Т. 1. Первый век христианства на Руси. М., 1995).
К этому, во многом справедливому, взгляду в общем примыкает позиция гебраиста и русиста А. А. Архипова. В своих статьях, объединенных в книгу под характерным названием «По ту сторону Самбатиона. Этюды о русско-еврейских культурных, языковых и литературных контактах в X—XVI вв.» (подготовлена к печати в Стэнфорде в 1995 г.), Архипов демонстрирует богатство русско-еврейских связей, охватывающих не только книжную культуру, но и фольклор. Даже сюжет выбора веры в Повести временных лет он склонен рассматривать как «антииудейский памфлет, в котором на хазаро-иудейскую легенду о выборе веры (изложенную в еврейско-хазарской переписке — В. П.) полемически накладывается рассказ о просветительской миссии славянских апостолов Кирилла и Мефодия»... Проблема, однако, в том, насколько антииудейская полемика в формирующейся древне-русской литературе отражает реальные русско-еврейские контакты (к примеру, был ли знаком Нестор с еврейской легендой о выборе веры), а насколько — следует византийской традиции, приспосабливая ее к собственным нуждам.
Эта проблема — проблема «реалий» — остается центральной для всей ранней истории русско-еврейских отношений, вплоть до процесса «жидовствующих» и т. д. (см. из последних работ: Ettinger Sh. Влияние евреев на «ересь жидовствующих» в Московской Руси // Jews and Slavs. V. 4. Jerusalem, 1995. p. 9–30). Это относится и к «киевским реалиям» — см. критику построений О. Прицака ведущим киевским археологом Π. П. Толочко, который отмечает «ничтожную долю» древностей «хазарского круга» в археологических материалах Киева: основа материальной культуры Киева, безусловно, древнерусская, восточнославянская [Толочко Π. П. Спорные вопросы ранней истории Киевской Руси // Славяне и Русь (в зарубежной историографии). Киев, 1990. С. 104 и сл.].