– Где ж вы видели?
– На реке.
– Князь их, волот, сказал, что была у них рать с хазарами на Итиль-реке и что сын князя киевского, Олега, в битве погиб. Как бы не вышло нам всем… беды какой из этого, – Ярдар придумал, что сказать, чтобы его появление здесь выглядело оправданным. – Я и хотел твою мать просить, чтобы погадала… выспросила у судениц, чего нам ждать – мира или беды?
– Они ведь ушли? – Заранка приняла вид более задумчивый, чем насмешливый, и погладила ствол березы. – Русы?
– Русы ушли. Да как бы по их следам горя-злосчастье не налезло к нам.
– Это можно выспросить… – Не глядя на него, Заранка снова погладила белую кору в черных жестких глазках. – Если ты не боишься…
– Я боюсь? – Ярдар даже наклонился с седла в ее сторону.
Всегда было так: он понимал, что глупо ему перед ней объясняться или оправдываться, но никогда не мог удержаться, будто кто за язык тянул, и от этого злился уже не столько на нее, сколько на себя. Видно, все хорошее, что Огневида смогла выпросить у судениц, досталось ее старшей дочери, красивой женщине и завидной жене. Заранка же была как тот колобок из всего, что намели в овине и наскребли по сусекам, да еще смешали с толченой сосновой корой.
Заранка оторвалась от березы и медленно двинулась к нему.
Она шла тихо-тихо, лишь колебался раздвигаемый полог Перун-травы, и она будто плыла, по пояс укрытая этими пышными листьями. Но Ярдару потребовалось сделать над собой усилие, чтобы не шелохнуться и сдержать желание попятиться. Она остановилась в трех шагах, так что он мог видеть ее глаза – темно-голубые, только они, казалось, и роднили ее со старшей сестрой, но вместо покоя в них сверкала живая и горячая сила.
– Так не живых же о судьбе вопрошают, – тихо сказала она, и ее пониженный голос скользил в уши, как змея по мху. – Иных советчиков будем звать… ее, сестру мою.
Она говорила вовсе не о Мираве, и Ярдар это знал. Пятнадцать лет назад Огневида – тогда Датимир, ее муж, был жив, – родила разом двух младенцев-девочек. В этих края рождение близнецов встречали настороженно: одному отец – человек, а второму кто? Только один из них считался по-настоящему живым, но как знать – который? От второго же не ждали ничего доброго, и бывали случаи, когда семьям с близнецами приходилось удаляться с прежнего места, зная, что случить неурожай или мор, они окажутся виноваты. Смерть одного из близнецов встречали с облегчение – Темный Свет[15] забрал своего. Неудивительно, что ведуница принесла дитя с того света, но ее начали сторониться. Хорошо еще, что Датимиров двор стоял в некотором отдалении, скрытый от других частью леса.
Когда однажды зимой умер Датимир, это приняли как неизбежное несчастье в доме, где живет кто-то с того света. Любован, старейшина Крутова Вершка, на другой день после поминального стола сказал Огневиде: к весне отправляйся назад к родне, мы ждать не хотим, пока твой проклёнуш у нас всех людей повыведет. Но к весне у нее осталась только одна дочь: вторая умерла, немного не дотянув до трехлетия, и вот тогда в Крутовом Вершке вздохнули с облегчением. Три года – тот срок, какой дитя Темного Света способно протянуть на белом свете, и люди радовались, что оно успело утащить за собой только одного человека. Огневиде позволили остаться и даже помогали по-родственному, как всякой вдове.
Но когда Заранка подросла, когда в глазах ее затлели болотные огни, не раз и не два забредали в головы людям мысли: точно ли свое дитя забрал Темный Свет?
Ярдар невольно положил руку на грудь, на серебряную гривну, где висел варяжский оберег в виде молота.
– Ты сама, что ли, возьмешься… вопрошать?
Заранка смерила его, сидящего на коне, пристальным взглядом, будто не шутя прикидывала, годится ли он для дела.
– Отчего бы и не взяться? – медленно выговорила она, будто обращаясь вовсе и не к нему, а к кому-то, кого здесь не было, но кто, тем не менее, ее слышал. – Коли у тебя духу хватит.
– У меня-то хватит! – сердито ответил Ярдар: это был вызов, и он стал бы посмешищем в собственных глазах, если бы от него уклонился. – Да что пустым делом заниматься – мала ты еще с судьбой говорить! Ты, что ли, видела когда судениц?
– А и видела! – Заранка снова двинула плечом, дескать, ничего дивного. – Хочешь, расскажу, какие они?
– И какие? – отчасти небрежно спросил Ярдар.
– Они как пожелают, так человеку и покажутся, – заговорила Заранка, и голос ее приобрел напевность. – То две жены, одна молодая, другая старая, одна – Доля, вторая – Недоля. Являются они то в белом платье, а бывает в синем, а бывает – в красном. А иной раз бывает, что приходят они в облике птиц крылатых, в перья одетых. Как заговорят – из уст их пламя палючее вырывается. Огонь и в руках держат, а как пророчество свое изрекут – тот огонь сам собою погаснет…