В трапезной, где ранее кормились дворовые слуги и челядь, стало тихо. Макар первым сказал, что и другим приходило на ум. Да Воронко ему как пёс служил, только что пятки не лизал, ей-право...
— Погодите! Тихо! — перебивая друзей, вскинул руку Крутко. — Мы как в бане, знаете, когда крыша занялась. Как слепые в дыму угораем, в куцее окно лезем, толкаясь, вместо того чтоб найти двери! Давайте разберёмся, что творится, а уж тогда и решим, как быть!
Он поглядел на Владимира и негромко посоветовал:
— Не пей вина, князь! Пропадём!
— Так ведь поминки... — нерешительно воспротивился Владимир.
— Поминки для горожан. А нам надо многое уразуметь! Если кто затевал злое, как раз полагался на поминки да пьянки! Мол, сперва пожар, потом тризна, а там уж и не найти концов!
— Погоди, ты о чём? — Владимир отодвинул чашу и примирительно поднял ладони. — Говори, что знаешь!
Друзья придвинулись к столу, наклоняясь над глиняными чашами. Макар поспешно убрал вино, опасаясь, что разольют невзначай. Не так часто выпадало им пить настоящего вина. А лучше бы вообще его не пить, чем пить на поминках.
— А сами знаете, — ответил Крутко, но для убедительности перечислил, загибая пальцы: — Конь князя убил? Воронко? А отчего ж с пожара не выбежал? Отчего не спасся? Или князь, помирая, его вновь закрыл?
— Эка, невидаль... — фыркнул Макар, спеша спорить, хоть сам твердил о сомнениях.
— Не мешай, дай сказать! Сколько в конюшне коней? А сколько подковано? Воронко-то давно не ковался! Значит, кто ударил? А? Далее, кто поджог устроил, если князя вынесли без чувств ал и мёртвого? Сам? Это что же, подпалил солому и пошёл к коню, голову подставлять? Не сходится! Или пожар, или конь ударил! Одно из двух ещё так-сяк, а чтоб все разом... Нам пояснили, князь обронил огонь, кони всполошились, вот и ударил Воронко! Горело ближе к входу, у ворот, а князя нашли далее. Так что? Князь вовсе слеп — пожар учинил, не заметил? Створку отпер, конь уж всполошился, а Святослав всё огня не видел? Да и после упал, старательно клеть прикрыв, чтоб конь не выбежал? Верно?
Друзья переглянулись, удивляясь несуразностям, не примеченным ранее. Крутко зорок, успел разглядеть очертания злодейства.
— Что ещё? — не утерпел князь.
— Отец твой Куцая за ведуном посылал до пожара. А зачем? Куцай сбежал, едва Глеб велел казнить. Спросить некого. Но сам посуди, с чего князю звать ведуна, да срочно? Не с утра, а после вечери с братом? А что кричала кухарка, на похоронах, кто помнит? Чего распиналась, мол, нет моей вины, с чего? Если всем ведомо, что конь виновен? Смекаете? Нет, всё бывает, могло живот прихватить, кто спорит, но отчего в тот день, когда брат приехал? Всё одно к одному.
— Спросим Претича! — встал на ноги Владимир, но Крутко придержал его руку:
— А вот с тем не спеши. С чего ты взял, что воевода чист? Скоро признал Глеба, а о сыновьях ни слова! Словно и нет у великого князя наследников!
— Спросим. Куцая сыщем, — похлопывая по краю столешницы кулаками, пообещал Савелий. Лицо молчуна на сей раз выглядело страшно, друзьям показалось, что рядом сидит чужой человек. — Ведуна спросим. Уж он-то не скроет. И дворню отыщем, вспомянут, кто коней выводил да какой конь первым выскочил?
Макар кивнул и, постигая сказанное, невесело усмехнулся:
— Дожили, ждём правды, что князя конь убил, как великой радости! А иначе мы первая помеха злодею!
— Не мы, а Владимир, — поправил Крутко, и согласился: — Хотя и нас сживут со свету, коль прознаем истину.
— Да-а... — вздохнул Владимир, отходя от беспомощного созерцания. Выбитый из колеи смертью отца, он на время потерялся, но новые препятствия и странность кончины вынуждали его действовать. — Может, оттого и воевать отпускает, что на руку наша погибель?
Обоз с бронями, с длинными, под четыре сажени, копьями и припасами для воинов тянулся сзади. Конные прикрывали ратников, двигаясь в дозорах вдоль путей, подолгу дожидались пеших и, пользуясь передышками, решали, как строить войско при встрече с печенегами. Солнце уже поднялось над лесом, в который вступили ратники, и погожий день лишь подчёркивал бессмысленность затеи. Не верилось, что в ясный день можно встретить смерть посреди первозданной красоты, среди зелени ароматной листвы, среди тихого посвиста пташек и далёкого переклика кукушек.
— То всё гаданье, детская забава, — подал голос один из дядиных воинов, всю дорогу следовавший за Владимиром. Его кликали Августом, видимо в шутку дав имя императора. Воин выглядел степенно, чувствовалась сила, сноровка ратника. — Сколь ни мудри, а схватка повернёт по-иному.