Вопросы внука
Летели годы. Дни ползли ...
Их проползло с тех пор немало,
Когда узнал я о хазарах,
Насильниках родной земли.
Поведал мне о них мой дед,—
Суровый спутник юных дней,
Наставник совести моей,
Отдавший тюрьмам двадцать лет.
Не раз он поминал добром
Соседа своего по нарам,
Что был опасен комиссарам
Фамильным Рюрика гербом.
И, вспомнив перечень обид
Из завещания соседа,
Спросил я как-то раз у деда:
— А что такое Геноцид? —
Поминальная молитва Деда
Ох, внучек, ранит это слово
Я им почти что и убит,
Святым огнем душа горит,
Когда его я слышу снова.
Унес он миллионы жизней
Всех лучших грамотных людей.
И торжествует иудей
В обезображенной Отчизне.
Привыкли русские жалеть
Униженных и оскорбленных,
Прощали злобой ослепленных,
Копивших русским людям смерть.
Уехав в Мюнхен и Париж
Ругали нас "тюрьмой народов".
"Свобода" их иного рода,—
Не уползешь, не улетишь
Судили их — блюли законы.
Они — стреляли без суда
Мы гибли в "лагерях труда",—
Их радовали наши стоны
Как много образов печальных
Я в памяти своей храню,
Всевышнего за них молю
В молитвах часто поминальных.
Пред ним равны:
Писатель, воин,
Монах, чекист или купец.
Терновый приняли венец,
Покинув нас в земной юдоли.
Давно песцы тела их съели
И ветер кости отделил.
Давно уж холмики могил
Сравняли снег, дожди, метели...
А я
Все помню их живыми:
России верные сыны
В промерзшем царстве вечной тьмы
За вышками сторожевыми.
Запомни:
Это их слеза
Дождем тебе омоет щеку,
Следят за нами издалека
С ночного неба — их глаза,
Пыль на дорогах их тела
И мы по их шагаем спинам,
И как обидно нестерпимы
Им наши мелкие дела!
Друг с другом спорят до сих пор,
Я часто слышу их беседы...
Послушай, внучек, этот спор:
Чекист
Мы не имели роду племени,
Но мы имели револьверы!
И мы считали зовом времени
Примененье Высшей меры!
Задача нам, как поколению,—
Исправить нравственность людей,
Чтоб поступали все по Ленину!
По указаниям вождей!
Все в жизни Высшей мерой мерили,
Нам слово партии — Закон!
И мы горды, что нам доверили
Открыть особый лагерь — СЛОН.
Дворяне, кулаки, купечество
Не уничтожены пока,
Увы! Для счастья человечества
Еще нужны будут ЧЕКА!
Мы не жалели кровь дворянскую,
Искореняли без затей:
Не вырастут, не подворянствуют!
Враги из маленьких детей.
Буржуев наша Революция
Отвергла, как ненужный класс.
"Дорезать?' — будет резолюция,—
Ее исполним как приказ.
За злостный опиум религии
Пусть рассчитаются попы!
Разрушим церкви и реликвии
На поругание толпы.
Чтоб избежать Вандеи напасти,
Мы уничтожим кулака.
Когда Отечество в опасности,—
Рука не дрогнет у ЧЕКА!
Прочь гуманизма ложь абстрактную!
Мы рубим лес,— щепки летят.
Террор возмездия —
Да здравствует!
Я РЕВОЛЮЦИИ солдат!
Дворянин
Мы 6ыли соль родной земли,
Ее защита и опора,
И мы ее не сберегли
От пули красного террора!
Все эти "Эксы", "Динамит",—
Казалось — вылечим острогом.
Но это было: Геноцид!
Вернее — его первым слогом.
Казалось нам — в Базеле шутка,
Зря мир пугает вечный жид.
Но шутка обернулась жутко!
Пал на Россию Геноцид.
Шли миллионы под топор:
ЧОН, продотряды и ЧЕКА
Против дворян вели Террор
И истребляли мужика,
Буржуи шли как чуждый класс,
Попы — как "опиум народа"...
"Для счастья неимущих масс!"
Под крики: "Равенство! Свобода."'
Такой не ведала разрухи
Россия до тех страшных дней.
Жирели вороны и мухи
На трупах женщин и детей.
Мы стали пыль родной земли,
Для правнуков своих опора.
Но мы Вам ПАМЯТЬ сберегли
О целях
Красного Террора.
Ужели русские забудут
Уроки этих страшных лет
И братом назовут
Иуду,
Которому прощенья нет?!
Соратник наркомзема Яковлева-Эпштейна
Враги трудового народа!
Вы все здесь сидите не зря!
Из Вас всех достоин Свободы
Один только
Ленинец!
Я!
Два года провел в продотрядах,
Год в ЧОНа суровых чacтяx
Деревни сжигал по команде,
Вбивая в крестьянина
Страх!
Мужицкие грубые руки
Опасно сжимали топор
И нашей марксистской науки
Ответом был
Красный террор!
Казнили подряд!
Без разбору
Заложников брал наш отряд,
Мы их подводили к забору,
Стреляли
Солдат есть солдат
По взмаху руки комиссара
Стрелял я и в детские лица
Дивизия наша спасала
От Голода Вашу столицу
Деревня свое отгалдела!
Поели!
Попили вино!
На наше великое дело
Нам нужны фураж и зерно.
Без Вашего кровного хлеба
Давно бы пропала Страна
А вы все
Березки, да небо,
Да Русь.
Ностальгия, весна...
Мне Ваша печаль незнакома,
Смешны ностальгия и слезы
В строительстве нового дома
На доски распустим березы
Дома Ваши —
Дрянь да солома!
Отроем в земле котлованы!
Из стали, стекла и бетона
Построим дома - великаны!
Воздвигнем фабричные трубы,
Земля — под асфальт и кирпич!
Народ мы реальный и грубый
Так жить завещал нам Ильич
Его исполняя заветы,
Загнали в колхоз мужика
Крестьян победили Советы,—
Теперь наша власть —
На века!
Арест мой —
Смешная ошибка.
Я предан партийной идее.
Какая ужасная пытка
Сегодня мне быть не при деле!
Враги трудового народа!
Вы все здесь сидите не зря.
Из Вас всех достоин Свободы
Один только!
Ленинец!
Я!
Адмирал Колчак[5]
Скажите, где Вы были,
Когда чужие кони поднимали пыль,
Когда кривые сабли головы рубили
И на крови сквозь кости рос ковыль?
Где были Вы, когда на Поле Куликовом
За Русь сражался Инок-Пересвет,
Где каждый третий пал в бою суровом...
Где были Вы, скажите, где Ваш след?
Или на Бородинском поле,
Где смерть за честь была для нас, славян,
Где русский дух сломил чужую волю,—
Вас в прошлом нет! Не клевещите нам!
Чужое, неприкаянное племя,
Так нагло лезущее к нам в учителя,
Кичась прогнившей древностью своею,
Свой путь монетой грязною стеля,
Что принесло ты русскому народу,
Чтобы решать, как нам сегодня жить?
Ты! Паразитствующее сроду,
Теперь желаешь нам законом быть!
Мы для тебя — безродная скотина,
Презренная, как мухи на стекле,
Тебе России прошлое противно,
Но вспомни,
Ты на чьей живешь земле?
Что ж, упивайся всласть талмудной пыли,
Заняв на время наши храмы и места,
Но, помни!
Мы не позабыли
Позорного
Предательства
Христа...
Сионист
Удивлены Вы на мой вид?
И потому со мной так грубы?
Я вижу рады Вы, что жид
Свои выплевывает зубы.
Вы здесь большие господа,—
Шестерки лагерные, воры.
Мне много сделали вреда
Ваш русский смех и разговоры.
Так я скажу,— смеетесь зря!
Ведь Вы отправили в расход
Дворянство, знать, семью царя,
Как повелел Вам
Мой народ.
Мы бережем своих царей,
Ведем их род от Соломона.
А вы — казните их детей,
Наследников земли и трона.
Теперь земля Ваша ничья!
Но станет нашею землею,—
Очищенной от мужичья
С его навозом и сохою.
Учителя Ваши в могиле.
Смела их ненавистью чернь.
Их мудрости могильной червь
Внимает в тишине отныне.
Теперь Вы не народ — толпа!
Обречены Ваши святыни
Александрийского столпа
Ваш ангел служит нам отныне.
За мной евреи всей страны.
Меня народ наш греет в зоне.
Вы — даже здесь разобщены,
И Ваш хозяин — вор в законе!
И пошло так с тех пор, и поеха