А пельмень у обсоса за неделю пообсох. Уже совсем не пельмень, а обычное такое унылое ебало в сине-желтых разводах. Сойдут разводы — и обсос, может, за приличного сойдёт.
— Мр-ряу! — шиплю.
— Ты какого хуя припёрся?! — орёт на меня во всю глотку. Соседей разбудишь, дебил. Придут, снова тебе из ебала пельмень сделают.
Мужик, слава сабле, успокаивается и трёт переносицу.
— Тварь пушистая…
Это я-то тварь?! Ну, в принципе, он прав.
Сажусь на лапки и принимаюсь вылизывать плечики. Потом шерстью блевать буду, как долбоёб, но ничего. А мужик, тяжело вздохнув, бредет к раковине. Пока он пьёт свою воду, я усаживаюсь рядом на столешницу и заглядываю в лицо. Жаркое хочу. С морковкой. И сыра бы. Ох, сыр…
Мужик утирает губы и смотрит на меня злыми голубыми глазами.
— Жрать хочешь, тварюга?
— Мр-ряу! — радостно.
Молча включает синтезатор, а потом на меня смотрит.
— Помыть бы тебя. Бомжара пушистая. — И за ухом такой чешет.
Укоризненно смотрю в ответ. Себя-то в зеркале видел? Обсосина. Не пускаю когти только потому, что жду еду. И потому что чешет приятно.
Сегодня у нас в меню мак-энд-чиз. Жру, причавкивая, а мужик достаёт себе бутылку дешёвого пива и сидит, глушит.
Краем глаза отмечаю, что коробки разобраны, стоят в уголке раскрытые и пустые, манят… А ещё, что у мужика на плече код набит полицейский. Не разобрать подтёртый шифр, но сомнений в том, что у нас тут мусор, нет. Но мне, по сути, без разницы. Ну мусор, и мусор. Жрать даёт? Даёт. За ушком чешет? Чешет. А то, что у меня с легавыми разговор был всегда короткий… так сейчас я вообще кот, мне должно быть насрать. М-м-мфм, сырочек…
После сытного обеда меня, разморённого и довольного, мягко поднимают за шкирку и несут в ванную, где я возлежу весь в пене и мою свои мозолистые подушечки. Ну спа-салон прям, ничего не скажешь.
Выхожу весь сияющий и чистый — загляденье, и пристраиваю свой тощий зад к коробкам. Так-так. Тут вот не хватает чего-нибудь мягенького.
— Мр.
Заглядываю на открытую полку и выбираю себе майку почище, важно тащу в коробку и устраиваюсь с ней внутри, поджав лапки. Чистенькие м-м-м. Чего пялишься, обсос? Я вообще шёл звёзды смотреть, да что-то с погодой не задалось. Не буря, конечно, но мигалок почти не видно. Одно равнодушное небо. Эх. Скучаю я по просторам.
Короче теперь мы с обсосом вместе живём, да. Я даже вношу свою лепту в наш быт. Приношу там всякое. Не мышей, нет, полезные вещички. Что найду. То сигарет пачку, то таблеток каких сыщу, то баблишек украду. Однажды, вон, вообще ему приличную рубашку приволок. Пусть в клуб сходит, поебётся хоть, а то на его унылое ебало смотреть больно. Обычно, когда с лица сходят побои, оно выглядит моложе, но не в случае моего обсоса. Потому что мой обсос без гематом, ссадин и опухлостей выглядит лет на пятьдесят старше. Нет, не хуже. Старше. Я-то думал, он в полиции своей убил кого случайно, али боссу не угодил — его и выперли, а он, по ходу дела, просто на пенсию вышел, вот и бухает со скуки. Чмошник престарелый. Осунувшийся такой, худой, морщины врезались.
Но мне с его лица не пить. Иногда я, конечно, вместо коробки на него сажусь, когда этот еблан спит, чтобы жизнь мёдом не казалась, но в остальном — наплевать. Мне с ним жить нравится. Под хвост не пинает, жрать готовит вкусно, звёзды, опять же, совсем под боком, да и водопровод. Коробки, вон, две стоят. Поменьше и побольше. Я то в одной сплю, то в другой, то на лице. Растолстел, шкура лоснится… Красота. На звёзды этого ублюдка приучаю смотреть. Выйдем иногда на крышу, сидим, молчим. Он пиво пьёт, я когти о брезент точу. И красиво, так красиво, аж до слёз. Вот бы мне корабль… небольшой! Совсем крошечный. Я бы улетел, бороздил Вселенную… просто так. Без цели.
Гарриет (так зовут моего обсоса) целыми днями бьёт свою грушу, пристроенную в углу, да пялится в потолок. Иногда его подбивает выйти на прогулку или заняться уборкой. В остальном — овощ овощем, но я вижу прогресс. Теперь уже одна банка пива вечером, а не три. Притащил ему как-то аспирин, так он даже и не пользуется: опохмелять нечего.
Одно плохо. Что у меня в голове что-то сбоит. Проснулся как-то утром в человеческом теле. Коробку всю разломал, лежу голый, мёрзну. Испугался, как малолетка, что даже на миг позабыл, как обратно обращаться.
В итоге нормально всё, только Гарриет глядел странно, когда увидел мою разъёбанную коробку. А я ему: «мяу», — важно так. Он меня за ушком почесал, коробку унёс. Теперь у меня одна коробка. Маленькая. Но это ничего. Главное, чтобы я её опять не разломал.
Сегодня мы ели пиццу. С двойным пеперони и сыром. Кажется, мой обсос понял, что я сыр люблю. Сейчас у меня в любой еде сыр. Даже в мясном рулете. Звучит жутко, конечно, но Гарриет его прикольно синтезировал, мне понравилось. Ему бы в шефы, а не вот это вот всё.