Когда Мэри подняла взгляд, полный ужаса, и попыталась прикрыть лицо рукой, то увидела… пустоту. Будто за огнем была пропасть. Или это была лишь мгла, скрывающая истину?
Мэри представляла себе Ад таким жарким местом, в котором душно от людских грехов; местом, в котором ходят несчастные с мученическими лицами, те самые, которые изображены на фресках и витражах, на мрачных картинах с изображениями Преисподней. В общем, Мэри представляла себе что-то полыхающе-жаркое, что-то порочное, плохое, что-то, чего стоит бояться.
Но то, что Мэри Юнис увидела, было совсем не тем, что она себе представляла, думая о Аде. Хотя это абсолютно точно был он, да. Ад представлял собой холодную пустоту, ледяное пламя, зябкую мрачность. Глаза, темные глаза, они, казалось, были повсюду. Их много и они одни. Бесконечная безысходность. Господи, столько тоски Мэри не чувствовала, наверное, никогда в жизни. Ей захотелось умереть тогда же, в ту же секунду. Кажется, все боль и страдания Ада поднялись сюда, на Землю.
Что-то темное отделилось от этой огненной пустоты. Что-то, что было темнее самой этой мрачности. Мэри наблюдала. Некуда бежать, ловушка. Да и тело будто не слушалось. Приросло к полу, и уже не оторвешь. Предатель.
И вдруг эта темнота, внутри которой Мэри увидела что-то ярко-красное, даже оранжевое, стала быстро надвигаться на Мэри. Кругом пламя. Гул пациентов, сгорающих заживо. Безумный смех брюнетки с мелком, которая уже, кажется, начала терять сознание из-за потери крови. А для Мэри будто только есть она, пламя вокруг и эта тьма, безграничная, холодная, надвигающаяся на нее. Последнее, что видела Мэри, были глаза. Жуткие, страшные. Красные. Дьявольские. И только бы успеть произнести, только бы…
— Так хочет…
Не успела. Погрузилась в бесконечно безумный холодный огонь, в раскаленный лед. Во мглу. Во мрак. В Ад.
И лишь встала с пола, отряхнулась, огляделась вокруг. Пламя стало утихать. Обугленные трупы кругом, еще не затихшие крики, которые так и останутся навеки здесь. И лишь брюнетка возле ее ног спокойно улыбается, прижимая руку к кровоточащему запястью. Счастливая. Она смогла. Хозяин доволен.
— Дьявол, — закончило оно фразу несчастной Мэри ее же голосом. Вот только никогда он еще не был таким пламенно холодным. Ни-ког-да. А теперь всегда. — Дэйзи, — пропело оно снова, осматривая свое новое тело, — я должен был вселится в тебя, моя дорогая, — промурлыкала сама Тьма, беря девушку, так доверительно смотрящую на нее, — Но это тело еще лучше. В благодарность за твою помощь я оставлю тебе это тело, оставайся в нем, мой демон, и будь вечным моим соратником.
А демон, которым уже второй месяц была одержима Дэйзи, кивнул и окончательно поселился в тело бедняжки.
Тьма проделала то же самое с Мэри Юнис и прошла вперед, легко ухмыляясь. Копоть медленно распространялась на стены.
— Определенно, здесь стоит сделать ремонт. Все стены слишком белые…
*
Избавится от матери Мэри Юнис не составило труда. С отцом пришлось немного тяжелее, в конце концов, высший демон вселился в тело хрупкой девушки. Но за счет неожиданности самого нападения Мэри Юнис выиграла. Родители девчонки мертвы. Лечебница во власти Мэри.
Да уж, за счет этой монашки у самого Дьявола сменилось много планов. Они стали грандиознее, громаднее. Выгоднее. Изощреннее. Темнее. Каждый в ее новом плане имел свою отдельную роль, маленькое теплое местечко, из-за которого оставался жив.
Пока.
Первым делом, Тьме нужен доктор Артур Арден. Девчонка Мэри недооценивала его, не замечая потенциала этого гения. Его его помыслы были темны, что нравилось Дьяволу. Но не только это сыграло решающую роль в решении Мэри Юнис. Артур Арден был гениален. Действительно гениален. А еще по уши влюблен в монашку. Все играло на руку Дьяволу. Все.
Похлопав глазками, которые от переполнявшей душу тьмы стали темнее, Мэри начала свой разговор. Не зря говорят, что глаза — зеркало души. В них можно прочитать в сотню раз больше, чем кажется.
Оторвавшись от губ Артура (поцелуй стал последней каплей дурманящего напитка. Чаша переполнилась, и Артур согласился на все.), Мэри, деловито вытерев свои губы, выпустила Ардена из палаты. Он был счастлив. Ох, ну конечно, любимая девушка поцеловала его, поняла весь его потенциал!..
Ухмыльнувшись, совсем не по-монашески, Мэри Юнис позвала Артура, согласного на все, за собой.
Бедный, бедный Артур Арден. Несчастный, несчастный мир!
Комментарий к Chapter XV
Вот и глава ;) Здесь много Машки, как и обещала (кобылка прискакала, хи-хи). Главу написала еще вчера, в 0:15, но смогла выложить только сегодня, ибо сон — вещь не только полезная, но и настырная :D
И снова на ваш суд. Не кусайтесь из-за того, что нет Вай и Тейта. В предыдущей главе их было достаточно :333
========== Chapter XVI ==========
Sing your prayer to your God
Есть два рычага, которыми можно двигать людей: страх и личный интерес.
© Наполеон I
Sunday
Последние несколько дней были будто в розовом тумане, насколько это возможно в Брайерклиффе. Мэри Юнис не было видно почти нигде, только изредка Вайолет замечала чью-то высокую тень почти за собой, но, конечно, когда Вай оборачивалась, то никого не видела, кроме парочки заинтересованно смотрящих психов. Даже грубая мешанина воспоминаний и трезвого анализа второго «Я», так и липнущая и прущая из всех углов и щелей памяти и сознания, не мешала Вай. Мысли будто услышали девушку и на время оставили ее в покое. Как будто затишье перед бурей.
Прием у Марви прошел интереснее, чем обычно. Он, похоже, решил отступится от правил и рассказывал немного о себе, все же пытаясь развести Вайолет на диалог. Немного плешивый, он, нелепый в своем вязанном жилете и коричневом бархатном пиджаке, большем положенного размера на два, рассказывал о его юности, когда он был непослушным, не соблюдающим правила. Когда родители хотели тогда еще молодого Ларри отдать на экономический, он ушел на психологию.
Маленькие ничего не значащие происшествия, большее познание пациентов Брайерклиффа (в основном Норы и Билли Дин, а также однажды Мэдисон) и парочка смущающих, немного мистических моментов.
Вот и настала ночь с субботы на воскресенье.
Сон никак не шел. Темные картинки одолевали сознание Вайолет. Что-то странное творилось с ним. Чертовы мысли окончательно взбесились и навек поселились в голове Вай, не давая ей покоя. Эта ночь была черной. И не такой черной, как та ночь на крыше, а такой, знаете, мрачной. Темная патока, душащая, заставляющая блевать от своей сладости. Мерзкая.
Вайолет поняла, что уснуть ей точно сейчас не удастся, так что она встала с постели. Мягко ступая по холодному полу, Вай подошла к ванной. Осматривая себя, Вайолет мысленно ужасалась своему лицу, отвратительному своими темными мешками под глазами, в которых, казалось, можно уместить всю жуткую новизну Брайерклиффа, и бледными губами. Та веселая ясноокая Вайолет, которой была Вай еще в свои, казалось бы, далекие пятнадцать, погасла. Если раньше на ногах и руках Вайолет расписывались прутики, камушки и ракушки, то теперь острые лезвия.
Вдруг в зеркале промелькнуло что-то темное. Вайолет настороженно обернулась, резко нахмурившись. За ее спиной было пусто. Темные тени часто преследовали Вайолет в Брайерклиффе, но она старалась не обращать на них внимания. Но это днем, а сейчас ночь. И Вайолет одна в палате. И нет нигде Тейта. Внутренне сжавшись и снова едва обернувшись, девушка вскрикнула: на запотевшем стекле было написано «You will die».