На форумах стримеров ходили и другие слухи. У подозреваемых в терроризме были аппликаторы, и их заставляли подключаться к стриму больных с терминальной стадией рака. Полиция отрицала это, но отметила, что с юридической точки зрения если бы они сделали нечто подобное, то это не было бы пыткой, поскольку они фактически не причиняли боль.
«Таким образом, мы не исключаем версию террористического акта, — грохочет мэр. — Но у нас пока недостаточно информации…»
Громкий удар бьющейся керамики пугает меня. Спина стоящей у раковины Полли напрягается до предела. Ее начинает трясти, и она хватается за край кухонного стола, словно это единственная возможность удержаться на ногах.
— Я не исключаю террористический акт с твоим участием, ты, двуличный кусок дерьма! — сила ее крика вжимает меня в стул. Она резко разворачивается и швыряет мамин чайник в телевизор. Тот пролетает мимо, врезаясь в стену под экраном и оставляя на краске темное мокрое пятно. Фрагменты лица Шляпника смотрят на меня с красной плитки.
— О, — говорит она тихим голосом. — О, господи, мне очень жаль, Эми. Я не хотела…
Она падает на колени и начинает собирать осколки.
— Я не хотела. Я не… — бормочет она снова и снова.
— Все в порядке, — говорю я и приседаю, чтобы помочь, но она мягко отталкивает меня. Ее взгляд затуманен.
— Нет, пожалуйста, я сама… сама… аааааа.
Ее движения замедляются. Она тянется к большому осколку с изображением цилиндра и промахивается на шесть дюймов.
— Я не… Я все.
Она замирает, тяжело опустившись на локти, ее дыхание внезапно становится затрудненным и влажным. Затем руки перестают держать ее, и она падает на пол.
Долю секунды я таращусь на нее, и мое сердце в ужасе сжимается. Она без сознания? Она мертва? Затем мой взгляд падает на желтую бабочку Шляпника.
— У тебя есть дело, — бормочу я. — Выжить.
Но как? Серебряная лента издевательски блестит на оконных рамах. Я не смею трогать ее. Я хватаю телефон со стола. Руки такие потные, что сенсорный экран не реагирует: пальцы оставляют мокрые пятна на стекле. Я вытираю его платьем и пытаюсь еще раз, отчаянно прокручивая список последних звонков. В верхней части списка есть неизвестный номер. Я набираю его.
— Старший инспектор Сингх слушает.
— Алло? Алло? Вы тут?
— Да, это старший инспектор Сингх. Я разговариваю с похитителем Эми Беккер?
— Нет! Нет, это… Это Эми.
— Эми? — звучит изумленный голос. — Я Сэмми. Я отвечаю за эту ситуацию. Ты в порядке?
— Я в порядке. Только… мне нужна помощь. Мне удалось… даже не знаю. Я думаю, она без сознания. А может, и мертва.
Живот скрутило, я почти выблевываю каждое слово.
— Кто?
— Женщина, которая держит меня в заложниках. Я добавила старые мамины лекарства ей в чай. Она лежит без движений на полу.
— Ты… это невероятно. Блестящая работа, Эми. Мы войдем и заберем тебя.
— НЕТ! — мой испуганный визг был таким громким, что на секунду мне показалось, будто я разбудила Полли, но она по-прежнему неподвижно лежала на кафельном полу.
— Она наклеила какую-то ленту на все двери и окна. И сказала, если кто-то коснется ее или порвет, бомба взорвется.
— Ладно-ладно. Эми, мы вытащим тебя. Мне нужно поговорить кое с кем. Оставайся на линии, хорошо?
— Хорошо.
В трубке был слышен тихий треск. До меня доносились едва слышные обрывки разговора:
— Мы можем заглушить сигнал?
— Только если бы мы знали частоту, и даже тогда она смогла бы взорвать ее.
Огорченная тишина. Я отчаянно прижимаю телефон к уху, слушая теперь только собственное сердцебиение.
А потом:
— Эми?
— Да? Да, я здесь.
— Я передам трубку офицеру Аткинсону, он из бригады взрывотехников, ладно?
Раздается незнакомый прокуренный голос:
— Эми?
— Да.
— Меня зовут Том, Том Аткинсон, рад знакомству. Я знаю, это страшно, но с тобой все будет хорошо. Ты мне доверяешь?
Я чувствую, что начинаю задыхаться. Я стискиваю зубы, медленно выдыхая через них.