«Но она так и не рассказала тебе, — возражает голос внутри меня. — И так и не выпустила ее».
Ее. Я гляжу на Полли, а она смотрит на меня огромными испуганными глазами, сжавшись, словно голодное животное, внутри жилета с фальшивой бомбой, который слишком велик для нее, ее рука прижимает пистолет к груди, как ребенок — плюшевого кролика. Она запуталась, каждый синапс ее искалечен постоянным предательством, она не может поверить мне без доказательств.
В конце концов, все зависит от того, кому ты доверяешь.
От механического голоса дребезжат оконные стекла.
— Это последнее предупреждение.
— Эми, — говорит она, — у тебя нет времени. Райан может догадаться, что я рассказала тебе. У них есть приказ убить нас обеих, насколько я понимаю. Просто иди, пока они не вошли.
Я открываю меню телефона, игнорирую иконку Heartstream — скорее всего, полицейские сейчас следят за моим стримом, и я не хочу, чтобы они все узнали, — и выбираю простое приложение формата «один на один», которое продается вместе с аппликаторами.
«Запустить приватный цикл трансдукции?» Я выбираю «да».
Сапоги хрустят гравием под моим окном. Полли издает испуганное мяуканье.
— Подумай о Чарли, — умоляет она меня. — Ты нужна ему. Иди к нему.
В моих воспоминаниях Чарли падает передо мной на рассыпавшиеся осколки стекла, эхо выстрела все еще висит в воздухе, толпа в панике рассыпается вокруг него, как осколки гранаты, и сконцентрированная сила их эмоций лишает меня сознания.
«Введите серийный номер датчика-партнера». Я смахиваю слезы с глаз и ввожу его.
— Я отпустила тебя, — умоляет она. — Почему ты не можешь просто оставить меня?
Я вздрогнула от страдания, запечатленного на ее лице. «Со мной всегда так поступали», — говорит ее выражение, и часть ее, та часть, которая держит пистолет настолько крепко, что на костяшках выступают вены, не может поверить, что я не сделаю то же самое. Я должна показать ей.
— Ты не сможешь прочесть мои мысли, — говорю я ей. — Но ты почувствуешь, что я испытываю к тебе. Ты поймешь, что я не желаю тебе зла, и сможешь сказать, лгу ли я тебе.
Хруст гравия под ботинками все громче. Сквозь щель в открытом окне я слышу щелчки, которые могут означать, что оружие сняли с предохранителей.
«Просто беги, — убеждает меня внутренний голос. — Брось телефон и беги. Представь, как один из этих офицеров всадит пулю в твой мозг. Подумай о Чарли. Представь, что он потеряет за неделю мать и старшую сестру. Ну же, БЕГИ!»
Но мои ноги остаются прикованными к полу. Пот капает со лба на телефон. Я жму на экран, но мокрое стекло не отвечает.
— БЛЯДЬ! — кричу я, и Полли резко вздрагивает. Я вытираю его о бедро, и, слава богу, он снова работает.
«Брось ее. Ты ее не знаешь. Что с того, что ты появилась из ее матки? Это не значит, что она — твоя мать. Твоя мать — та, чью память ты собираешься уничтожить. Та, кто воспитывала и любила тебя всю твою жизнь».
Я смотрю на Полли. Она глядит на меня, сбитая с толку, испуганная, застывшая.
«А еще лгала мне всю мою жизнь».
— Эми, — тихо говорит Полли. — Оставь меня. Я заслужила.
— Нет, — отвечаю я. — Не заслужила. Ни сейчас, ни прежде.
Я запускаю трансляцию.
Первые две секунды это был обычный стрим. Я чувствую призрак ее пульса в собственной груди, колотящийся даже быстрее, чем мой. Я чувствую тяжесть ее бессонницы в уголках моих глаз. Я чувствую ее замешательство, ее вину, ее отчаянный, парализующий страх предательства и при этом столь же тихую, как звук дыхания под обломками, надежду на то, что в этот раз кто-то будет ей верен.
«Поверь мне», — я умоляю ее. Я протягиваю ей руку, и она смотрит на нее. Тогда я чувствую ее в своей голове. Она думает о моей маме, о наших счастливых, улыбающихся фотографиях, которые она нашла в ее телефоне, и тут перед ней появляются мои запутавшиеся чувства к матери. Она хватается за их намертво стянутый узел, перебирая мою любовь, горе, гнев и растерянность и освобождая мои чувства одно за другим.
Поверь мне. Она нерешительно тянется к моей руке. И тогда обратная связь врывается, как торнадо.
«Демпферы! — судорожно вспоминаю я. — По умолчанию они есть только в Heartstream. Я забыла установить их…»
Но тут мысль разлетается в бурю образов и эмоций.
Тело мамы, холодное и восковое под моей рукой.