— Не надо. Запиши на мой счет, сейчас к тебе придет Надежда за продуктами, с ней и рассчитаешься.
— Зих, — Усач смерил охотника подозрительным взглядом, — ты чего-то не договариваешь.
— Да будет тебе. Я так долго сидел дома, что просто хочу немного побродить по окрестностям.
— А сообщение это, что я передал? Галиматья какая-то, синий код, цифры.
— Предупреждение твоим друзьям военным, что я на них больше работать не буду.
— Вот как? — Усач был удивлен. — С чего бы?
— Надоели они мне. Я свободный человек, и мне не нравятся их тайны. Ладно, будь здоров, Арсентьич.
— Зих! — Усач будто охотнику в душу заглянул. — Ты мне больше ничего сказать не хочешь?
— Девчонке помоги, пока меня не будет. Хотя бы не дери за нее втридорога за продукты.
— Ух, ты и сволочь! — задохнулся Усач. — Это когда я…
— Прости, Арсентьич, это я неудачно пошутил, — Зих протянул приставу руку. — Хороший ты мужик, хоть и жадный, но в последнее время вроде исправляться начал. Да, вот еще — у тебя листок чистой бумаги есть?
— Конечно, — Усач с готовностью вырвал листок из толстой тетради, в которую записывал долги клиентов. — А зачем…
— Пока, — сказал Зих и вышел из магазина.
Домой он сразу не пошел, постоял на улице, с удовольствием выкурив две сигареты подряд.
Надежда тут же сообщила ему, что обед вот-вот будет готов.
— Нам тут женщины-соседки картошки немного принесли, — сказала она, улыбаясь, — и я ее с салом потушила. Будет вкусно.
Зих хотел ответить, и не смог. Перед глазами из небытия появилась другая картина — тот день, когда у него появилась надежда, что Лизе можно помочь. Лиза, сидящая над ведерком с картофелем. Глаза Лизы.
— Что ты, дяденька? — Надя перестала улыбаться.
— Ничего, — Зих с трудом взял себя в руки. — Умница, хорошо похозяйничала. Только вот к твоей картошке у нас ничего нет. Сбегай к Усачу, посмотри, чем он богат. Вот деньги. Давай быстренько, а я подожду.
Надежда кивнула, быстренько накинула платок и бушлат, подхватила мешок и выпорхнула из дома. Зих несколько мгновений стоял в оцепенении, потом окинул взглядом свой дом и сел за стол. Записка получилась короткой, всего несколько предложений:
«Я должен уйти, оставляю дом на тебя. Прости, что не попробовал твою картошку. Деньги трать с умом, чтобы надолго хватило. Нужда какая будет, иди к Юрию Арсентьичу, он поможет. Спасибо тебе. И носи на здоровье мой подарок. Зих.»
Он сложил листок пополам, сверху положил пачку денег — все, что накопил и держал до последнего, — и браслет с чернением, полученный от Усача. Дело было сделано, оставаться дома он больше не мог и не хотел, поэтому быстро вышел и направился к воротам городка. Ненужные эмоции понемногу улеглись, вернулись спокойствие и сосредоточенность. Главная охота в его жизни началась.
14. Охота на приманку
Бывшая газовая станция располагалась на возвышенности у края огромного поля развалин, которые когда-то назывались «Село Малая Биндюга». Большое было когда-то село — развалины тянулись на восток до самого горизонта. Но сегодня их скрывала повисшая с утра над землей влажная мгла, которую не мог рассеять даже задувавший временами северный ветер.
— В чем дело? — шепнула Елена.
— Надо перекурить.
— Что, это место?
— Оно, капитан, оно, — Зих достал сигарету из пачки, чиркнул спичкой. — Отец у меня не любил тайников, считал, что хорошему охотнику они к чему. На охоту налегке ходил, а меня к другому приучал. Наверное, умел он чего-то, чего я не умею. Тоже ведь мутант был, верно? — тут Зих посмотрел на девушку. — Вообще, если появлялось у нас что ценное, то отец сразу все это в работу брал, а не ховал по заначкам. Времена тогда были тяжелые. Но один тайник у него был — вот этот, и он мне о нем говорил. Показал место, и велел о нем не забывать, только я туда один раз заглядывал, много лет назад.
— И что там было? — голос Елены дрогнул от волнения.
— Патроны для ружья с согласованной картечью — тогда у меня обычный дробовик двуствольный был, — банка с ружейным маслом, соль, дробь, инструменты кое-какие и прочая мелочь. Коробка какая-то. Ну, я что поценнее забрал, а остальное даже не смотрел. Сейчас сама увидишь. Если диски уцелели, то они только тут могут быть, больше негде.
Разбитая, разрушенная временем и морозами асфальтовая дорога вела прямо к воротам станции. Ворота совсем проржавели, до дыр в створках. Зих вошел первым, оглядел двор, сплошь заросший бурой сурчиной травой.
— Стой здесь, — сказал он Елене. — Я пойду здание осмотрю, вдруг там кто нехороший обосновался.