Марину, которая провела сотни собеседований, встреч и переговоров с самыми разными людьми, впервые за все время ее карьеры начало мутить.
Может, поэтому она была с ним чуть более жесткой и нетерпимой, чем обычно. Стараясь не смотреть на сидящего перед ней в кресле обильно потеющего толстячка, она перешла, собственно, к стрессовому собеседованию. Но в итоге стресс испытала она сама. Первые, самые простые и невинные вопросы привели Новокшанова в замешательство. Он толком не смог ответить ни на один из них. К примеру.
– Почему вы ушли с предыдущего места работы? Что вас там не устраивало? – спросила Марина.
После трехминутного сопения он ответил:
– Меня там все устраивало.
– И все же вы ушли?
Еще минута молчания.
– Ушел.
– Объясните почему. Что-то, значит, не устраивало? Какие были причины? Вас обидели? Не захотели повысить зарплату? Обошли должностью? Не приняли вашу идею?
Молчание и сопение в течение нескольких минут.
– Обязательно должны быть причины?
– А вы просто так, от нечего делать уволились?
– Примерно так.
– Как вас понимать?
– Так и понимайте. Уволился, и все.
– Вы не хотите разговаривать на эту тему? Вам больно? Это вызывает неприятные воспоминания?
– Почему? Я же разговариваю с вами. Все нормально. Никаких воспоминаний.
И все в таком же духе.
А дальше и вообще все пошло наперекосяк. Кандидат на одну из руководящих позиций в холдинге то впадал в ступор, то едва не впадал в панику, хотя для этого не было никаких оснований. При этом он без конца чертил на столе какие-то знаки или закорючки.
В какой-то момент измученная происходящим Марина буквально зарычала на толстячка, чтобы растормошить его и хоть немного привести в норму. В этот момент ей показалось, что Новокшанов сейчас просто выскочит из кресла и убежит от нее куда глаза глядят. Естественно, уже не могло быть и речи о том, чтобы проверять его на стрессоустойчивость. Поэтому Марина, раньше времени свернув процедуру собеседования, сказала:
– Спасибо, можете позвонить мне завтра, я сообщу о результатах. Уверена, все будет отлично, и тогда я направлю вас к секретарю для оформления необходимых документов. – Реакция толстячка на эти вполне благожелательные слова была странной. Он вдруг изменился в лице, бросил на удивленную Марину недобрый взгляд, подхватил свой портфель и выскочил из переговорной, даже не попрощавшись.
* * *– Я помню, что вы не курите, но… Позвольте мне закурить, а то я начинаю нервничать, когда вспоминаю все это.
– Пожалуйста, если хотите, – сухо отозвался Бойко. – Мне не помешает. Рассказывайте дальше.
– Так вот, – Марина затянулась и выпустила в потолок тонкую струйку дыма. – Увидев, что его сбил автобус, я выскочила на улицу. Сама не понимаю зачем. У перехода, на мостовой, где лежал Новокшанов, уже было много народа. Я решила дождаться полиции и рассказать им все, что видела из окна. Ну и вообще, как он здесь очутился. Вероятно, я совершила большую ошибку. Во-первых, следователь сразу же заподозрил меня и теперь ведет дело к тому, что я чуть ли не своими руками загнала его под колеса. Я уже дважды была на допросах и поняла, что просто так от меня не отстанут. Родственники Новокшанова теперь тоже требуют, чтобы меня отдали под суд – мол, я довела его своим стрессовым собеседованием до невменяемого состояния, и он выскочил на проезжую часть, не соображая, что делает. А на работе меня обвинили в том, что я нарушила корпоративную этику. Новокшанов погиб вне нашего офиса, поэтому компания не должна страдать из-за этого. Вчера же меня попросту уволили. Чтобы дистанцироваться от меня и предстоящего уголовного процесса. Наверное, они правы. Не высунься я со своими показаниями, может, пронесло бы. Несчастный случай, и все. А откуда и куда он шел – какая разница.
– Ошибаетесь, – возразил Бойко, задумчиво глядя в окно. – Даже самое поверхностное следствие докопалось бы, откуда он возвращался. Все равно история должна была всплыть. Даже хорошо, что вы сами туда прибежали, вам это в плюс. А работодатели всегда одинаково трусливы в таких случаях. Не исключено, что они потом пожалеют об этом.
«Вот уж фиг они пожалеют, – подумала Марина, погасив сигарету. – Много ты знаешь про работодателей». Она молча уставилась на своего визави, ожидая, что еще полезного он скажет. Ей вдруг показалось, что в процессе рассказа отношение к ней хозяина квартиры неуловимо изменилось. Радушие, любезность и приветливое внимание как будто уступили место холодноватой отстраненности и настороженности.