Но сейчас Джимми находился в семи тысячах миль отсюда. Так что каждую ночь, в дополнение к безутешному плачу Майлза, ей приходится мириться с придурковатым соседом, кричащим на нее через стену.
Игнорируя его, она продолжила успокаивать Майлза, как могла, гладя его по спине, укачивая и говоря, что все будет хорошо.
Сейчас она не могла поверить, что идея завести ребенка принадлежала ей. О чем она думала? Она помнила, как мечтала о том, как было бы замечательно привнести в мир что-то, что будет полностью принадлежать ей и Джимми. Они были женаты пять лет, и у Джимми все было хорошо. Он прошел школу снайперов и не играл в азартные игры с тех пор, как поступил на службу. Вот она и решила, что пришло время. Что они готовы.
– Черт возьми! – орал сосед. – Я звоню домовладельцу. Каждую чертову ночь! Заткни этого чертова пацана!
Какой ужасный промах! Она не была готова. Возможно, она никогда не будет готова. И вот теперь он здесь, этот маленький человечек, полностью зависящий от нее, а она все испортила.
Она поцеловала его пылающую голову.
– Все в порядке. Все в порядке, все в порядке, все в порядке.
Она понесла его на кухню и порылась в шкафах, такая голодная, что кажется, вот-вот упадет в обморок. Она открывала дверцу за дверцой – соль, перец, ванильный экстракт, две банки просроченной томатной пасты. Она посмотрела на томатную пасту, бросила взгляд вниз на кричащего Майлза и решила не делать этого.
Со вздохом она вернулась в гостиную и достала свой телефон. Уже почти семь, а Джимми так и не позвонил. Он всегда звонил по пятницам.
Она представила его в казарме, как он пытается набраться храбрости и придумать, что сказать. У него похмелье, она была уверена. Его неудачи всегда были связаны с алкоголем. Вероятно, это был день рождения друга, и он забыл о своем обещании не пить. Потом он напился, и его втянули в пари. Последовательность всегда одна и та же: он пьет, играет в азартные игры и проигрывает – закономерность, которая разрушает его и разрушает их, но которую он, кажется, бессилен остановить.
Она оглядела квартиру, посмотрела на покрытый пятнами потолок и облупленные столешницы, на потертый матрас, который служил им диваном, на ящик, в котором лежал старый телевизор, подаренный братом Джимми. Она была беднее, но никогда не была такой сломленной, раздавленной разочарованием в Джимми и в самой себе.
Ее взгляд перешел на фотографию на полке, на которой они с бабушкой были запечатлены за шесть месяцев до того, как та скончалась. В тот момент они улыбались и казались почти близнецами, настолько они были похожи, хотя бабушке было около семидесяти, а Грейс всего четырнадцать – те же медные кудри и орехово-зеленые глаза. Как бы она была разочарована! Люди не меняются, дружок, только дурак в это поверит.
Слезы, которые она сдерживала, потекли из глаз, и она смахнула их. Бабушка была права. Грейс – дура. Только поглядите, до чего довела ее вера в людей – босс-змеюка, а муж – сладкоречивый неудачник.
Новая мысль неожиданно пришла ей в голову, она глянула вниз на Майлза, потом на шкафы, в которых не было еды, и дрожь пробежала по ее спине. Во вторник она останется без работы. Она была уверена, что, когда взойдет солнце, Фрэнк ее уволит. Всю свою жизнь она имела дело с такими мужчинами, как Фрэнк Торелли, и такие, как он, не держат рядом таких, как она. Он найдет другую причину, помимо контракта Джерри, но это не изменит того факта, что он будет смотреть на нее и видеть нечто смущающее и вызывающее недоверие.
Ее пустой живот заурчал. Денег нет. А во вторник не будет и работы.
Она почувствовала, что бабушка наблюдает за ней. Единственный человек, на которого ты можешь положиться, дружок, – это ты.
Она снова посмотрела на своего все еще рыдающего сына, а потом, сцепив зубы, надела сумку с подгузниками на плечо, сунула в нее фотографию с бабушкой и повернулась к двери.
7
Хэдли стояла перед зеркалом в полный рост в своей спальне и хмурилась. Исчезли ее удобная юбка, мягкая хлопковая майка и балетки. На их месте оказались льняные брюки, шелковая блузка и бежевые лодочки от Джимми Чу. Под всем этим великолепием ее тело сдавливало утягивающее белье.
Даже несмотря на утягивающее белье и каблуки, которые прибавляли ей целых четыре сантиметра роста, она выглядела толстой. Хэдли огладила животик и, втянув его на время, с покорным вздохом отпустила, отвернувшись от зеркала, чтобы расчесать волосы. Она прикрепила к ним шиньон у основания шеи с помощью золотой заколки – стиль, который нравится Фрэнку, потому что он думал, что это делало ее похожей на Софи Лорен. Это сравнение Хэдли находила лестным, хотя сама она никогда не видела сходства.